Герои тоже плачут

С запозданием решил поучаствовать во флешмобе от Сиратори Каору.

Герои в моих книгах плачут нечасто, но если что-то заставило их пролить слезы — значит, произошло нечто действительно горестное или страшное. Как с героем романа «Сирруш» Шанкаром. Он изо всех сил спешил на помощь дорогому себе человеку, однако прибыл на место слишком поздно. И не сумел сдержать чувств.

Повинуясь некоему инстинкту, Шанкар приблизился к бездыханному телу на непослушных ногах. Сердце замерло на секунду, когда он, после короткого промедления, решился-таки нагнуться и перевернуть тело спиной вниз. Лицо разглядеть охотник не смог — оно было чересчур изуродовано и покрыто кровью с примесью грязи, травы и земли.

Только глаза. Большие. Синие. Подобно сапфирам. Охотник узнал бы эти глаза из тысячи других. Отблески пламени играли в неподвижных зрачках, создавая иллюзию жизни. Но то была лишь иллюзия...

Он отпрянул от остывающего тела и, поскользнувшись на нетвердой почве, едва устоял на ногах, вцепившись в копье дрожащей рукой. В следующий миг Шанкару почудилось, что он сейчас потеряет сознание. И, о Великая Богиня-матерь, он хотел этого. Желал так, как не желал ничего и никогда в своей жизни. Охотник мечтал закрыть глаза и провалиться в пустоту, дабы не видеть ее обезображенное тело. Не чувствовать, как разрывается сердце на мелкие кусочки, словно его грудь насквозь проткнули острые клыки синха. Однако сознание не покидало его, продолжая заставлять испытывать муки, от которых можно было сойти с ума.

Издав рык раненого зверя и, сглотнув подступивший к горлу комок, Шанкар резко отвернулся и побежал в сторону дороги. Его сандалии шлепали по земле, намокшие от крови, а копье покрылось багровыми разводами. Выскочив на тракт, совсем не обращая внимания на острую боль в ребрах, охотник побежал назад, в сторону Мохенджо-Даро. Мысли спутались в клубок, который, казалось, распутать было не под силу никому. Голова разрывалась от них, грудь от боли, а сердце от чувств...

В конце концов, он не выдержал. Недалеко от того места, где осталась лежать лошадь, его ноги подкосились, и рухнул он сам. Копье в очередной раз выпало из разжатых пальцев, а Шанкар, устремив невидящий взгляд в ночное небо, провалился в бездну, которую так возжелал еще несколько мгновений назад...

Луна продолжала освещать долину Синдху, пребывающую в странной и томительной тишине. Теперь ее не прерывал храп взмыленной лошади и цокот копыт. Лишь отблески ночного светила отражались на гладкой поверхности реки да в горьких слезах Шанкара, которые застыли на опущенных ресницах.