Творчество в мини-путешествии

Опять звонок будильника!

Я со стоном выключаю телефон, сладко тянусь и скидываю с себя одеяло. Как же я ненавижу утро понедельника!

Зевая, бреду на кухню. В квартире прохладно, и мои ноги покрываются мурашками. Коротенькая шёлковая ночнушка как будто холодит кожу ещё больше, и я передёргиваю плечами. Бррр! Если бы не экономия, я бы оставляла отопление на ночь.

Нетерпеливо жму на кнопки кофемашины, поглядывая в окно. Странно... снаружи совсем темно, и улицы совершенно пустые. Я машинально смотрю на большие настенные часы. Четыре часа утра?! Боже! Я опять завела будильник на неправильное время.

Кофемашина молчит и не включается. Злюсь, стучу по ней, выдёргиваю вилку из розетки и вставляю обратно. Бесполезно! Я злая, невыспавшаяся и расстроенная донельзя. Хочется спать, но в семь часов утра кофемашина всё ещё не будет работать. Не могу без утренней чашки кофе!

Возвращаюсь в спальню и беру в руки телефон. Поисковый запрос выдаёт всего два круглосуточных сервиса, и только в одном ремонтируют на дому. Заказываю предварительную оценку. Дорого... двести осгов. Месячная стоимость моей коммуналки. Вздохнув, ищу частных мастеров. Рискованно и без гарантии, но что поделать: без кофе я не проживу и дня! Выбираю первого попавшегося умельца со ставкой от семидесяти пяти осгов.

Кутаюсь в одеяло и залипаю на ленте в соцсети, бездумно листая картинки и видео. Вздрагиваю при звонке в дверь. Он уже здесь?! Лихорадочно ищу халат, накидываю его поверх ночнушки и спешу ко входу.

В глазке — какой-то подозрительный тип в пуховике. Нелепая кепка, очки, торчащая борода... фу. Но семьдесят пять осгов...

И почему я до сих пор не раскошелилась на видеокамеру наблюдения?

— Мастера вызывали? — грубовато спрашивает мужик.

— Да. Вы как-то быстро приехали, — ворчу я, завязывая пояс халата одной рукой и открывая замок другой.

— А как надо было? — огрызается он и без спроса входит в квартиру.

Я едва успеваю посторониться.

— Где?

— Там, — я показываю в сторону кухни.

Он идёт прямо в уличной обуви, и я открываю рот от возмущения. На полу, конечно, грязные следы! Вот свинтус!

Поджав губы, прохожу за ним. Скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к дверному косяку, пока он ковыряется в кофемашине. Молчу, а то ещё заломит цену повыше.

Он наконец-то снимает пуховик, садится на стул и кладёт кофемашину себе на колени. Достаёт какие-то инструменты из рабочего чемоданчика, вскрывает пластиковую крышку корпуса. Действует быстро, деловито, уверенно, и я невольно заглядываюсь на него. Дожили! Всего полгода без мужчин, и вот я уже всерьёз рассматриваю какого-то левого мужика.

Он в толстой кофте и в бесформенных штанах, но всё равно видно, как он обрюзг. Выпирающий живот, пухлые плечи, плотные ляжки. Сколько ему? Сорок? Пятьдесят? Лицо почти полностью скрывают кепка, очки и небрежная растительность. И что я в нём нашла? Подумаешь, умеет чинить бытовую технику...

Теперь снимает кепку, обнажив лысеющую макушку. Почему мужчины совершенно не следят за собой и только требуют этого от женщин? Зачем-то продолжаю наблюдать за визитёром, перевожу взгляд с его рук на тело и обратно. Интуитивно чувствую какой-то подвох, но пока не понимаю, что не так.

Он с натугой отворачивает крепёж, и я замечаю вены на его кистях. Точно! Руки! Ладони хоть и в мозолях, но сами кисти красивые, сильные, с чётко очерченными суставами длинных пальцев. Как будто руки одного человека приделали к телу другого. Уставившись на его шею, я теперь вижу, что и она непропорционально тонкая на фоне жирных плеч.

«Да он маскируется! — в панике понимаю я. — Грабитель!» Боже! Что же делать? Бежать за телефоном? Да он меня нагонит в два счёта!

Я озираюсь и вижу вазу для цветов на подоконнике. Спокойно, главное — двигаться медленно и неторопливо. Мужик не обращает на меня внимания и уже собирает внутренности кофемашины. Встаёт, поворачивается ко мне спиной и возвращает кофемашину на место.

— Ещё есть, что чинить надо? — глухо спрашивает он, рассматривая кухню.

Мой сонный мозг строит самые дикие предположения. «Ищет, чем бы поживиться!» — думаю я и, схватив вазу, молниеносно (как мне кажется) опускаю её на затылок обманщика...

Руку сдавливает клещами, и я визжу — правда, больше от страха, чем от боли. Мужик, удерживая моё запястье, сверлит меня свирепым взглядом, потом опускает глаза вниз и, хмыкнув, отступает. Я отшатываюсь от него, роняю вазу и забиваюсь в угол.

— Что за нападение со стриптизом? — злится он.

Только сейчас я замечаю, что пояс развязался, а полы халата разошлись. Ночнушка задралась, и под ней пикантно виднеются белые трусики. Снова взвизгнув, я торопливо запахиваю халат.

— Что тут, блин, происходит? — мужчина опять повышает голос.

— Вы... вы меня обманули! — верещу я в ответ. — Вы не тот, за кого себя выдаёте!

— Чего? — вопреки моим страхам, он застывает на месте. — Что вы несёте?

Я тычу в него пальцем:

— У вас под одеждой какой-то поролон! От камер прячетесь?

Он в недоумении оглядывает себя так, будто видит впервые, а потом вдруг признаётся:

— Вы первая, кто заметил. Реально палево?

— Угу. Реально, — выдавливаю из себя я.

Он тяжело вздыхает, напяливает засаленный пуховик и надвигает кепку чуть ли не на нос. Не уходит, и я опять пугаюсь. А ну как он решил устранить меня, как свидетельницу?!

— Что вам нужно? — слабым голосом спрашиваю я.

— Деньги. Деньги мне нужны, — угрюмо напоминает мужчина. — С вас семьдесят пять осгов.

Я смотрю на него, он смотрит на меня. Пауза затягивается. Я успокаиваюсь: вроде бы он ведёт себя адекватно. Жутко хочется узнать, как он выглядит на самом деле. Когда не притворяется, его голос звучит довольно молодо.

С неохотой прохожу в коридор, достаю кошелёк из сумки и выгребаю почти всю наличность. Протягиваю мастеру деньги, он тянет их на себя, но я не спешу выпускать их из рук. Он вскидывает настороженный взгляд. Как же ему не идут эти старомодные очки! А стёкла-то в них тонкие, без диоптрий. Опять обман!

— От коллекторов прячетесь? — не утерпев, интересуюсь я.

Он молчит и тянет пачку сильнее. Мне приходится разжать пальцы, чтобы не порвать банкноты. Злокозненно прикусив губу, я вынимаю из кошелька последние двадцать осгов. Уловка срабатывает, и он замирает.

— Вы какой-то нелюбезный, — капризно говорю я. — А я ещё думала, давать чаевые или нет...

— Вы меня только что чуть бутылкой не огрели, какие уж тут любезности! — рычит он.

— Не бутылкой, а вазой! И, кстати, вы не проверили, включается ли кофемашина.

Он закатывает глаза, но возвращается на кухню и небрежно щёлкает по кнопке устройства — загорается зелёный огонёк. Я внутренне ликую. Сажусь за стол, кладу на его середину купюру и кокетливо закидываю ногу на ногу, чтобы в разрезе халата было видно бедро. «Дурёха, что ты делаешь? — говорит ангелочек на моём правом плече. — Он на работе, а тебе скоро самой на работу! Выпроводи уже его, наконец! Он сейчас примет тебя за распутницу!» «Пусть! Пусть примет! — вопит бесёнок на правом плече. — Живём только один раз!» Я улыбаюсь и мысленно соглашаюсь с бесёнком.

— А хотите кофе? Или, может, чай? — томно вопрошаю я.

Мужчина хмурится, опять вздыхает, топчется на месте, оставляя ещё больше грязных следов на полу. Ну точно как жеребец в стойле! Смотрит на меня — на часы — на купюру, и так по кругу несколько раз. Я пододвигаю деньги ближе к нему. Он сдаётся и грузно боком плюхается на стул.

— Ну, проверяйте, как работает, — раздражённо приказывает он. — А то потом ещё жалобу напишете.

Чаевые пока не берёт, и я догадываюсь, что ему зазорно. Наверное, не хочет показывать, что я его соблазнила этими несчастными двадцатью осгами. Я не понимаю причин его зажатости и пытаюсь создать более расслабленную атмосферу: наливаю две чашечки крепкого кофе и ставлю одну перед ним.

— Часто клиенты докучают? — пытаюсь вложить в интонации максимум участия.

Он усмехается.

— Часто, но... — косится на мои голые ноги, — не так.

— Вы, наверное, пуховик и ботинки редко снимаете, — парирую я. — Если бы снимали, было бы чаще.

Он улавливает намёк и не может сдержать широкой улыбки. Немного оттаивает. «И зубы-то у него ровные, белые. Следит за собой, и деньжата на стоматологов у него есть, — я мысленно продолжаю удивляться. — Зачем ему этот дурацкий маскарад и нищенская подработка?»

Понемногу отхлёбывает из чашки, уже поглядывает на меня с интересом. Так и тянет сорвать с него непрезентабельную обёртку! Я предвкушаю очень симпатичную начинку внутри этой странной конфеты... Ничего не говоря, прохожу в коридор и, наплевав на экономию, накручиваю термостат до тропической температуры. Возвращаюсь и, потупив глазки в пол, допиваю свой кофе.

Метод действует. Мужчина расстёгивает молнию пуховика, потом снимает его, ещё через несколько минут нервно оттягивает ворот свитера.

— Хитрости вам не занимать. Чего вы ко мне пристали-то? — опять почему-то злится он.

Бесёнок на плече огорчённо скулит: крепкий орешек попался. Стойкий. Чего ему ещё надо, раз женщина уже чуть ли не себя предлагает?

— Вы так реагируете, будто я враг какой-то, — обиженно отвечаю я.

— А как мне ещё понимать? Сначала кидаетесь, потом соблазняете. Может, отравить меня хотите...

— Знаете, что? Забирайте чаевые и выметайтесь! — я сердито встаю из-за стола. — И положительного отзыва от меня не ждите!

Последняя фраза действует на него как заклинание. Он вдруг закатывает рукав свитера с толстенной синтетической подкладкой и обнажает предплечье со свежим багровым шрамом, тянущимся от локтя и практически до запястья. Я от неожиданности вскрикиваю.

— Позавчера вот такая же милая госпожа полоснула, когда отвлёкся, — поясняет он. — Ножом для разделки мяса. Даже синтепон пропорола. Думала, раз я наличкой за работу беру, значит, много её с собой ношу. Откуда мне знать, что у вас тоже крыша не поехала?

Я молчу и в прострации смотрю на хирургические стежки. Становится неловко за собственное поведение.

— Простите. Я не хотела, честно...

— Да простил уж, — он быстро расправляет свитер. — Если б не простил, вы б поняли.

Я не нахожу нужных слов и пододвигаю двадцатку.

— Не надо, — он морщится и сверяется с часами. — Шесть утра почти. Мне пора на следующий вызов ехать.

Прощается и уходит, а я долго растерянно стою на пороге. Что это было?..

Следующие три дня загадочный мужчина не выходит из головы. Я в очередной раз открываю закладку с предложением о его услугах. Телефона нет, только простейшее приложение с расписанием свободных часов. Хочу найти предлог для встречи и не могу. Наверное, снова заподозрит меня в злом умысле, если я вызову его для ремонта исправной бытовой техники.

Пока еду домой очередным вечером, решаю специально испортить посудомойку — всё равно она старенькая, и я ею пользуюсь редко. Сломаю какую-нибудь деталь внутри...

Замок входной двери почему-то не заперт. Я захожу в квартиру и ахаю. Всё перевёрнуто вверх дном! Поживиться у меня практически нечем, поэтому вынесли телевизор и ноутбук. С замирающим сердцем заглядываю на кухню... так и есть, моей любимой, моей родной кофемашины тоже нет! Сволочи! Я прислоняюсь к стенке и бессильно плачу.

Украли мало, в сумме не наберётся и двух тысяч осгов. Полиция давно перестала принимать заявления с ущербом ниже трёх тысяч. Я звоню подруге и рыдаю в трубку. Она сочувствует, утешает, но ничем не может помочь — сама живёт небогато. Кое-как прибираюсь после воришек и без сил валюсь в кровать.

Мне плохо. Завтра на работу, а я даже не смогу выпить кофе. Не знаю, зачем, но опять вызываю того мастера... мне просто хочется поплакать в мужское плечо. Поймёт ли он?..

Он опять приезжает быстро. Я слишком поздно соображаю, что сижу зарёванная, и успеваю лишь смыть размазанную косметику. Он озадаченно смотрит в мои опухшие глаза, потом окидывает взглядом остатки кавардака за моей спиной и кривит губы.

— Много спёрли?

— Нет.

— Кофемашину тоже? — сразу догадывается он.

Я киваю и всхлипываю. Он зачем-то отступает за порог, задирает голову и крутит ею по сторонам.

— Камеры на этаже есть?

— Нет.

— А в лифтах?

Я растерянно пожимаю плечами. Вроде есть, но, по-моему, они никогда толком не работали...

— Ну в подъезде-то точно есть, я видел, — заявляет он и, достав телефон, принимается кому-то звонить.

— Не надо в полицию, они не примут заявление, — я вцепляюсь в его локоть.

— Мне не нужна полиция, — он нетерпеливо отмахивается. — Алё, стерва? Ты в городе? Помоги-ка пробить по записям кое-что.

Он сыплет какими-то координатами и странными словечками, а я недоумеваю. «Стерва»? Это он к женщине так обращается? Я вдруг чувствую лёгкий укол ревности.

Мой чудо-мастер слушает невидимую собеседницу, кивает, ходит по коридору назад-вперёд и периодически рассеянно касается дверей соседних квартир. Потом вдруг его лицо озаряет ехидная улыбка.

— Спасибо, стерва. За мной должок, — говорит он и кладёт телефон в карман, после чего уже обращается ко мне: — Зайди в квартиру и не высовывайся, пока я не скажу.

Вопреки всему ужасу ситуации я радуюсь, когда он обращается ко мне на «ты». Подчиняюсь его приказу. Не утерпев, наблюдаю за ним в глазок. Он звонит в дверь напротив. Сосед, видимо, спрашивает, кто пришёл, а мой спаситель бубнит под нос что-то вроде «доставка еды». Сосед открывает, и вдруг «доставщик» заламывает ему руку и заталкивает в квартиру.

Моё сердце бьётся как у загнанного зайца, я в панике прикрываю рот и дышу через раз. Через минут пять из недр жилья появляется мой герой. С гордым видом добытчика он несёт кофемашину!

Я распахиваю дверь раньше, чем он стучится.

— Как?! Как... — я заикаюсь и забываю слова.

Он смеётся.

— Твой сосед — жалкий нарик. Ну, ты, может, сама замечала. Решил поживиться чужими вещами, пока ты на работе. Телек и ноут, к сожалению, уже продал, но кофемашину не успел. Эй, ты чего?..

Я плачу. Он торопливо ставит трофей прямо на пол и осторожно меня обнимает. Я чувствую, что влюбилась в этого странного мастера со всеми его слоями поролона, очками и лысиной, и ничего не могу с этим поделать.

— Он мог сломать кофемашину...

— Мог, — осторожно отвечает мужчина.

— Ты починишь?

— Починю... — выдыхает он и касается носом моей макушки.

— А стерва нам не помешает? — я с надеждой поднимаю взгляд.

Он замирает на секунду, потом как-то странно хрюкает и заливисто хохочет.

— Нет... не помешает, — утирая слёзы от смеха, произносит мастер. — Ну, пойдём? Угостишь кофе?

— Как тебя зовут-то? Мы же так и не познакомились.

Он на короткий миг задумывается, потом вдруг наклоняется ко мне и неловко, как будто впервые в жизни, целует прямо в губы. Я даже не успеваю толком ответить.

— Гера. Зови меня просто Гера, — с хитринкой в глазах произносит он.