Думай, кого похищаешь...

Мира вновь – всего лишь скользящая тень. Невидимая и неслышимая ни для кого. Не существующая здесь. 

И не способная ничего изменить. Только наблюдать. Будто ее кто-то проклял.

Как и Рэя – его даром живописи. Порой принимающим столь... пугающие стороны.

Прежде Миранде не снились такие сны, так что же теперь случилось? Что в ней изменилось? Кто это изменил?

Грязный, залитый дождем двор постоялого двора. Одного из самых бедных и неблагополучных. Здесь всем плевать, что с тобой случится. Даже если у всех на глазах. Как сейчас, например.

И только сюда могла привезти мать маленькую Клариссу. Потому что у них не было денег. 

А теперь нет и друг друга. Темная карета увезла маму, вторая – уносит прочь во тьму связанную, всхлипывающую Клариссу.

Потому что ее мать умела лишь любить, но не выживать. У нее были душа и сердце, но не клыки и когти.

И кого, кого она напоминает Миранде, кроме собственной дочери? Почему это кажется столь важным.

Лошади мчат сквозь ночь, а Мира скользит вместе с каретой. В неизвестность уносятся не два пассажира, а три. Одна бесплотная тень, одна маленькая девочка... и один господин будущий второй советник короля. Да, на нем – полумаска, скрывающая пол-лица. И будущий почти всесильный интриган - моложе на те самые годы, что еще только пройдут в будущем. 

Но это именно он. А Миранда бы поставила на третьего. На своего нанимателя.

Зачем, ради всего святого этому-то похищать Клариссу? Зачем похищать ее мать? Кто они такому вельможе?

Окна плотно завешены тьмой, но Мира знает, что их сопровождает целый небольшой отряд. Целый отряд сильных, здоровых мужчин, чтобы украсть маленькую девочку.

Лошади пронзительно взржали – вразнобой. Карета резко встала, будущий второй советник качнулся вперед. Кларисса, резко наклонившись к нему, лбом врезала врагу в переносицу. В ее глубоких глазах – черная тьма. Точнее, пока ее тень. Тень той опасной красавицы, кем Кларисса станет спустя годы. 

- Ах ты, маленькая дрянь! – в голосе похитителя – ощутимые визгливые нотки, рука взвивается в воздух... но не успевает. 

Хоть Кларисса даже не отшатнулась. И не опустила злющих черных глаз.

Дверца кареты резко распахнулась.

В лунном свете – бешеная резня. Одни всадники режут других – и стороннему не понять, как они вообще различают друг друга.

Только лунные блики, ледяной отблеск звезд, тяжелое дыхание бойцов, хрипы и крики умирающих. Крови на темной ночной траве не разглядеть. Как и на вымоченной дождем дороге. Про окрестный лес умолчим.

И громче всего отчаянно ржут запряженные лошади. Перепуганные, не способные сами освободиться. 

Значит, чьи-то железные руки держат их под уздцы. Иначе карету бы уже понесло. 

Значит, нашлись свободные от боя железные руки.

Будущий второй советник вновь отшатнулся назад, Кларисса напротив – сильнее перегнулась вперед. В ее черных глазах – бешеная надежда.

- Помогите! – пронзительно крикнула девочка. – Меня похитили! Они увезли мою маму! Спасите!..

Странная противоестественная мысль: нынешняя Кларисса не стала бы кричать первым делом. Потому что еще неизвестно, кто остановил карету. Может, кто-то поопаснее будущего второго советника.

Юный еще не герцог Верион – пронзительно красив. Еще не законченная опасная грация хищника, а прямо романтический образ - с этими темными волосами, прибитыми дождем ко лбу. Хоть на полотно Андреа Тирелли... еще не «Великого».

Сильная рука выволакивает будущего второго советника прочь. Верион уже тогда был оборотнем. Ими вообще становятся рано. Сама Мира тому яркий пример. 

Чуть ли не в лицо будущему вельможе летит свободный клинок – вызов на поединок.

Короткая бешеная драка – и будущий всесильный интриган со стоном оседает в мокрую грязь, зажимая рану поперек лица:

- Я же просто выполнял приказ...

Похоже, в те годы Верион на поединках еще не убивал.

Или убивал не всегда. Даже похитителей маленьких девочек. Своих родственниц...