"За здоровье покойного папаши"

Неудобная история случилась в Карцовской школе Дзержинского района Калужской области. В администрацию позвонил товарищ из Партии и порекомендовал коллективно поздравить Владимира Путина с днём рождения. Российские педагоги — народ дисциплинированный. Отпечатали плакаты с речениями лидера и его портретом в молодости, которые прислал товарищ из Партии, выстроились вместе с подопечными, произнесли прочувствованные речи, сделали фото- и видеоотчёт.

А потом выяснилось, что юноша на фото — не Владимир Путин, а Степан Бандера. И изречения, соответственно, тоже принадлежали ему. А товарищ из Партии, приславший материалы, был беларуский художник Владислав Бохан.

Как и было сказано: жизнь копирует искусство. Похожий случай описан в романе «Тихий Дон»:

...припало раз верхи нести караул. Едем так-то с товарищем, а с угла студенты вывернулись. И видимо и невидимо! Увидели нас, как рявкнут: «Га-а-а-а-а-а!» Да ишо раз: «Га-а-а-а!..» Не успели, стал быть, мы вспопашиться, окружили. «Вы чего, казаки, разъезжаете?» Я и говорю: «Несем караул, а ты поводья-то брось, не хватай!» И за шашку. А он и говорит: «Ты, станишник, не сумневайся, я сам Каменской станицы рожак, а тут ученье прохожу в ниверси... ниворситуте», али как там. Тут мы трогаем дале, а один, носатый, из портмонета вынает десятку и говорит: «Выпейте, казаки, за здоровье моего покойного папаши». Дал нам десятку и достал из сумки патрет: «Вот, гутарит, папашина личность, возьмите на добрую память». Ну, мы взяли, совестно не взять. А студенты отошли и опять: «Га-а-а-а». С тем, стал быть, направились к Невскому прошпекту. Из дворцовых задних ворот сотник с взводом стремят к нам. Подскочил: «Что такое?» Я, стал быть, говорю: «Студенты отхватили и разговор начали, а мы по уставу хотели их в шашки, а потом, как они ослобонили нас, мы отъехали, стал быть». Сменили нас, мы вахмистру и говорим: «Вот, Лукич, стал быть, заработали мы десять целковых и должны их пропить за упокой души вот этого деда». И показываем патрет. Вахмистр вечерком принес водки, и гуляли мы двое суток, а посля и объявился подвох: студент этот, стерьва, замест папаши и дал нам патрет заглавного смутьяна немецкого роду. Я-то взял на совесть, над кроватью для памяти повесил, вижу — борода седая на патрете и собою подходимый человек, навроде из купцов, а сотник, стал быть, доглядел и спрашивает: «Откель взял этот патрет, такой-сякой?» — «Так и так», — говорю. Он и зачал костерить, и по скуле, да ишо, стал быть, раз... «Знаешь, орет, что это — атаман ихний Карла...» — вот, запамятовал прозвищу... Э, да как его, дай бог памяти...

— Карл Маркс? — подсказал Штокман, ежась в улыбке. 

— Во-во!.. Он самый, Карла Маркс... — обрадовался Христоня. — Ить подвел под монастырь...