Салтыков-Щедрин и "Губернские очерки" как непридуманные истории

Будучи  еще в юности сосланным в бессрочную ссылку в Вятку, Салтыков-Щедрин  начинает там разрабатывать и писать «Губернские очерки», в которых Вятка  названа Крутогорском. «В одном из далеких углов России есть город,  который как-то особенно говорит моему сердцу. Не то чтобы он отличался  великолепными зданиями, нет в нем садов семирамидиных, ни одного даже  трехэтажного дома не встретите вы в длинном ряде улиц, да и улицы-то все  немощеные; но есть что-то мирное, патриархальное во всей его  физиономии, что-то успокаивающее душу в тишине, которая царствует на  стогнах его. Въезжая в этот город, вы как будто чувствуете, что карьера  ваша здесь кончилась, что вы ничего уже не можете требовать от жизни,  что вам остается только жить в прошлом и переваривать ваши  воспоминания».

Вот  такая идиллическая картинка, но писатель тут же добавляет: «И в самом  деле, из этого города даже дороги дальше никуда нет, как будто здесь  конец миру».

Для Салтыкова, действительно, приезд в Вятку означал конец пути и  конец жизни. Ведь в ссылку он попал бессрочную, а значит, даже не имел  возможности отсчитывать дни до освобождения. «Куда ни взглянете вы  окрест — лес, луга да степь; степь, лес и луга; где-где вьется  прихотливым извивом проселок, и бойко проскачет по нем телега,  запряженная маленькою резвою лошадкой, и опять все затихнет, все потонет  в общем однообразии...».

Живя и работая в Вятке, Салтыков разъезжал с самыми разными  поручениями по всему краю. Благодаря чему в книге появляется персонаж —  чиновник, который по долгу службы вынужден путешествовать и который  видит все своими глазами. Впервые появляется персонаж Николай Иванович  Щедрин, инспектирующий по служебной надобности тюрьмы. Фамилия  принадлежала реальному человеку, которого чиновник Салтыков должен был  допрашивал по делу о раскольниках. Это был купец третьей гильдии Трофим  Тихонов Щедрин, член беглопоповской секты, который, согласно доносу, был  рукоположен в «лжепопы» от своего старообрядческого «лжеепископа». Не  стоит думать, что Трофим Щедрин стал прототипом персонажа Щедрина.  Потому что Николай Иванович Щедрин из «Губернских очерков» — это сам  писатель. Тем не менее заметно, что Михаил Евграфович откровенно  восхищался этим человеком. В противном случае стал бы он брать его  фамилию?

Бывал он с инспекцией и в тюрьмах. В июне 1850 г. в остроге города  Уржума писатель отыскивает замечательный прототип для одного из героев  «Губернских очерков» — хронического до болезненности доносчика. Человек  этот звался Иван Васильевич Георгиевский, за его беспрестанные доносы  ему было строжайше запрещено когда-либо и на кого-либо «ябедничать»,  после чего кляузник был сослан сначала в Тобольск, затем… В «Губернских  очерках» его можно найти под именем Перегоренского, изобретателя трех  наук: правдистики, патриотистики и монархомании.

Писатель щедро вынимает из своего походного ларчика одного за  другим давно ожидавших своего часа персонажей и вставляет их в канву  повествования. И их становится все больше и больше — странники,  богомолки, крестьяне, мелкие чиновники, священники, солдаты, все со  своей судьбой, со своей болью. Все это не придуманные персонажи, а  реальные люди со своей болью и своей судьбой

Более подробно о Михаиле Евграфовиче Салтыкове-Щедрине можно прочитать в моей книге "Салтыков-Щедрин. Гораций Третьего Рима": https://author.today/work/222269