[ИЗ СТАРОГО] Банкет - опыт чтения мыслей

Ну вы поняли, да? Чтоб не забылось в веках, как обычно.
=====================================

Юбиляр. Мысли прямые, практические

Икра — туда. Сюда… Ну что же это? Обвесили! Тут килограмма нет! Убрать икру подальше от поэта и родственников. Пусть едят паштет. 

Адель опять шампанского попросит, а после — водки хряпнет… Боже мой! Забыли пригласить тяжеловеса Осю, он мог бы допереть Адель домой. 

За рыбу-фиш мы, да, переплатили. Но рыбу-фиш так любит мистер Скотт, а он пока что однозначно в силе и нужен мне, так пусть, собака, жрет. 

Подальше сына отсадить от Клавки, она ему не пара, как по мне. Пелевина затронет для затравки, а там… Ну, это поручить жене. 

Вина бочонка три — партнерам из Молдовы. Весной поедем в гости — все вернем. 

Ну что, ну как? Ну, вроде бы, готово. Марш на арену! Будет все путем. 

Дезодорантику… Да что ж я все потею? Взгляд в зеркало: нормально, как всегда.

Да кто ж их любит, эти юбилеи? Но надо, надо… Надо, господа! 

Тост сквозь зубы

Поздравить мне бы надо Алексея Петровича. Бедняге шестьдесят. Я, вроде бы, бывал на юбилеях и знаю, что обычно говорят. «Тарам-тарам… Вы все еще мужчина. Тарам-тарам… Еще одна вершина. Тарам-тарам… Любовь, добро и свет…»

Какая чушь! Мне девятнадцать лет! 

Когда б мне вдруг проснуться этим самым… Ну, стариком, что во главе стола, б удавился, не спросившись мамы. Она б не против, кажется, была, Ведь мама моложава и спортивна, катается зимою на коньках. Зачем ей сын морщинистый, противный, в сединах, с пузом, лысый и в очках? 

Под носом вырастет большая бородавка, а из нее — волос торчащий пук. И не спасет приятная поправка, что стал под старость доктором наук. Да бизнесменом сделался в придачу, (таким, похоже, помогает черт), завел себе кабриолет и дачу, счет в нашем банке и в швейцарском счет. 

Но девушки, как я подозреваю, (ну, разве, кроме самых жутких клизм) при виде стариков всегда зевают, и ценят бодрость, свежесть, атлетизм! 

Однако старец наш доволен жизнью и ездит в Таиланд и Суринам, и, призывая с должным «оптимизьмом» глядеть вперед, глядит по сторонам. 

И девушки вокруг кружат, стрекочут, нацелясь на его кабриолет…

Так с юбилеем, Алексей Петрович! Дай бог вам долгих плодотворных лет! 

Семейная пара. Мысли параллельные извилистые

еплохо бы мне рядом сесть с Аделью и как бы между прочим намекнуть. У ней промеж намеком и постелью, как говорят, весьма короткий путь. Какая грудь! Волнуется от страсти! И эти… как их… подпирают стан. 

Однако это дьявольски опасно: ведь я не молод, а она — вулкан. Засаду тут не отличить от фарта, в чем, собственно, моих сомнений суть. Мне ни к чему загнуться от инфаркта, и вовсе уж не радует инсульт. 

Аркадий норовит подсесть поближе и томно предлагает винегрет. Начхать, что он веснушчатый и рыжий, есть худший недостаток: он поэт. И пусть от слов его вгоняет в краску, пусть на челе величия печать… Ну, подмигнет, ну, выйдем на терраску… Прижмет к стене — и, гад, стихи читать! 

Аркадий, безусловно, мастер слова, и с этим словом в душу лезет всем. И про меня наговорит такого…! Спасибо, винегрета я не ем. 

Пожалуй, сяду по соседству с Клавкой. Есть тоже интересные места. Но Клавка будет пудрить Джойсом с Кафкой, чтоб доказать: «Я вовсе не проста!» 

Избави Бог — болтать с филологичкой, пускай ты даже чувствами влеком, и провожать ее — последней электричкой, и полчаса — проулками пешком. Достанет интеллектом по дороге, обрушит подсознания поток, а до дверей дойдём — и на пороге: «Пока, пока!» И равнодушный чмок. 

Подмигивает мне сантехник Гена. Давно ремонта просит туалет. Но вот белье на мне — не от Кардена, а Гена, говорят, большой эстет. Он приглядится — да и плюнет в душу. Нет, для меня сантехник слишком крут.

Спасибо, Гена, потанцуй с Надюшей. Спасибо, Гена, краны не текут. 

Пристал бы к Анечке, так в морду даст Андрюша, он у нее ревнивый — аж больной. 

Короче, надо выпить и покушать. Пришел с женою — и уйду с женой. 

Конечно, Алексей Петрович — прима. Вот если бы самой подсесть к нему. Увы, кордон — мол, «проходите мимо», и мне в толпе тесниться ни к чему. 

В конце концов, ведь я звана на ужин. Налягу на питье и на еду. И, кстати, надо приглядеть за мужем. 

Приперлась с мужем — с мужем и уйду. 

Поэт. Мысли поэтические — про себя и вслух

Я чую, чую — это миг удачи. Быть может, это даже звездный час. 

Сейчас прочту стихи — и все заплачут. Придвиньте рыбу-фиш, я ем за вас! 

Голуба, передайте мне салатик… И рюмочку… Поднять немножко дух. Который тут издатель? Он — издатель? Ну, надо же, а с виду так, лопух. 

Я приготовил юбиляру оду, она его до печени проймет. Я не хочу любезен быть народу, скажите мне — а кто здесь мистер Скотт? 

Стихи! Стихи!… Не слышат и не видят. Поэзия им на фиг не нужна! Ты кто такой? А ну давай-ка выйдем! Не хочешь выйти? Да пошел ты на…!

Вы кто такие все — в сравнении со мною? Ничтожества, ничтожества, ничто…! Я всем вам покажу! Я вам еще устрою! Налейте мне вина! Подайте мне пальто! 

Уборщица. Мысли прямые, практические

Ну что же, люди посидели тонко. Разборчивы — не все мели подряд. Осталось три ведра для поросенка, и пес Полкаша тоже будет рад. Для зятя надо б прихватить ведерко, он, слава богу, ест, что ни дают. 

О! Глянь-ка, бутербродики с икоркой! Припрятал и забыл какой-то плут. 

Пожалуй, угостить соседей надо, не каждый день такой-то бутерброд. Гадюке Польке подложила б яду, да ладно, пусть от зависти помрет. 

Что не допили, в банке трехлитровой снесу Петровичу, пускай от пуза пьет. Хотя он стал чего-то нездоровый, и сколько ни налей — а все не тот. 

Я все равно несчастного жалею, пусть он и растерял былую прыть. 

Ох, до чего люблю я юбилеи… Дай мне Господь до нового дожить.

(С) Наталья Хаткина