Золотой цветок в мире стали

Внутри стального тела тикали такие же стальные шестеренки, перекатывались зубчатые колесики, щелкали шарниры и прочие части идеально отлаженного механизма. Присмотревшись, можно было заметить, что и шерсть у крысы – стальная, сделанная из тысяч тончайших проволочек. И с этой стальной морды смотрели на мир живые красные глазки. 

Обнаружила крысу стенографистка Люсинда. От ее визга в окнах вздрогнули стекла и у всех, кто находился в это время в здании суда, заложило уши. А Председатель суда мейстр Абеназир Турван, который в своем кабинете наслаждался завтраком, поперхнулся и опрокинул на себя изящную чашечку, а булочку с кремом уронил кремовой шапкой себе на мантию.

Суд был взбудоражен, всякая работа прекратилась. Полицейским, прибывшим из следственного изолятора для осмотра здания перед сегодняшним заседаниям, было отказано во входе. Канцелярия закрылась: печатные машинки по неизвестной причине сошли с ума и вместо протоколов печатали всякую дичь. Все работники покинули свои места и собрались у дверей зала заседаний. Из-за двери по-прежнему доносился визг Люсинды. 

Прибыл мейстр Абеназир, двери открыли, все вошли. Люсинда, уже изнемогающая от визга, наконец замолчала. 

Крыса, между тем, продолжала жрать протокол, отгрызла угол от картонной папки, так что теперь каждый желающий мог прочесть детали вчерашнего дела.

-- Уберите ее кто-нибудь! – Председатель, тучный мужчина в черной мантии и слегка съехавшем на левое ухо парике, скорчился от отвращения.

В наступившей тишине щелкали стальные колесики, крутились шестеренки. Смыкались и размыкались челюсти зверя, шевелились тонкие усики из первоклассной стальной проволоки, красные бусины глаз следили за происходящим.

-- Ее нужно убить, -- сообщил секретарь суда мейстр Эли Рахаб.

-- Так убейте!

-- Но она… неживая!

Мейстр Абеназир ткнул крысу концом своей трости. Та оскалилась и, как всем показалось, пересела ближе к кафедре. Народ охнул и попятился.

Судебное начальство и дальше бы так препиралось, поддерживаемее каждый своей партией клерков, но тут Люсинда, очухавшись от шока, выступила вперед. В руках у нее был толстенный книжный том – как бы не Конституция, опасливо подумал Эли Рахаб и поправил на костистой переносице очки. 

Цокая каблучками, Люсинда взбежала по ступенькам кафедры, встала на цыпочки и опустила Процессуальный кодекс на проклятую крысу.

-- Получай, сепаратистка!

Девушка явно находилась под впечатлением подготовки к сегодняшнему процессу – Империя против Мелхуса Кетерна. Осуждать ее никто не стал.

Из-под Кодекса, между тем, раскатились винтики и колесики. В молчании они падали на пол, и публика расступалась, стараясь не наступить. Одолжив у мейстра Председателя трость, Эли Рахаб столкнул Кодекс в сторону.

Никакой крысы там не было. Потревоженные движением, стальные детали сложились горочкой, которая растеклась по столу. Выстрелила пружиной длинная проволока. На столе, в груде покореженного металла, остался лежать маленький черный шарик. Непонятно, был ли он сделан из металла или из пластика, но внутри мигал синий огонек, и над столом все еще стояло переливающееся сияние.

— Деточка, — укоризненно вздохнул мейстр Абеназир и утешающе похлопал Люсинду по мягкому плечику под газовой блузкой. — Стоило ли так визжать, деточка!.. Это всего лишь голограмма.

Несколько позже точно таких же крыс нашли в Канцелярии, в судебном архиве и в буфете. Буфетная крыса показалась самой странной: презрев выложенные на блюде бутерброды с ветчиной и сыром, она с полным меланхолии видом обгрызала зубцы с вилок. Несколько десятков «обезглавленных» приборов валялось вокруг на буфетной стойке.

Всех серых тварей постиг один и тот же конец. После каждой осталось по черному шарику – голографической плате.

Мучимый подозрениями об атаке сепаратистов, о заговоре, имеющем целью устроить Мелхусу Кетерну побег, председатель суда принял решение заседание по делу отложить. Как минимум, до завтра. Если Служба Безопасности Империи не заинтересуется инцидентом. Мейстр Абеназир огласил приказ и удалился в свой кабинет. Тем более, что полицейские, давно привезшие мейстра Кетерна на процесс, отказались ожидать и были вынуждены возвратить обвиняемого назад в изолятор. 

***

Прокуратор Империи Александр Ли Хартог выслушал доклад референта, сидя в своем кабинете на борту правительственного крейсера «Протуберанец», и удовлетворенно кивнул. 

В левой руке прокуратор качал небольшой, размером с мелкую сливу, черный титаниевый шарик, внутри которого горел синий индикатор. Хартог рассеянно перекатывал его между пальцами. Другой человек не обратил бы внимания, или сделал вид, что не замечает, но не таков был Максимус Ривс. 

-- Вы добрый человек, прокуратор, -- проговорил он.

Хартог вопросительно дернул плечом.

-- Вы могли показать им все что угодно. Древнего ярдуса или дракона, даже песчаного лэрга… а вы подсунули всего лишь крысу.

Они оба помолчали. А Хартог невесело подумал, что в другое время счел бы это отличной шуткой, но только не теперь. И этот корабль – всего лишь бабочка, перелетающая от одной смерти к другой, и кажется, что еще чуть-чуть, и Стикс исторгнет его из себя…

-- Автопилот сообщает, что расчетное время вхождения в атмосферу Сиринги – через один час и восемь минут, -- негромко проговорил Максимус. – Вам следует подготовиться, патрон.