Непопулярное мнение

В поддержку: Тёмный... Срачный флешмоб! / Владислав Грай (author.today)

В этом флешмобе предлагается поговорить о идеях/мнениях/ситуациях в своих произведениях, которые обществом оцениваются неоднозначно. И вот у меня вся повесть «Однажды, в давние времена…» построена как раз вокруг одной такой ситуации. А именно, романа между молодой (двадцать один год) учительницей и её учеником (шестнадцать лет). И ругань не замедлила последовать (в комментариях под двумя первыми рецензиями), вплоть до занесения меня некоторыми особо «высоконравственными» товарищами в ЧС.

И что самое характерное, эти страстные защитники «общественной морали» оказываются обычно теми же самыми людьми, которые в иных ситуациях гневно требуют «не заглядывать в чужую спальню». Но, вероятно, касается это только тех случаев, когда спальня эта — из собственная. Сами же они считают себя вправе заглянуть в любую не понравившуюся им чем-то спальню и требовать немедленных оргвыводов на основе увиденного.

Вернёмся, однако, непосредственно к теме подобных «аморальных» отношений. А что, собственно, здесь не так?

Обычно, приводятся два аргумента против:

1. Возраст одной из сторон.
2. Подчинённое положение её же.

Рассмотрим каждый из этих аргументов в отдельности.

Возраст. Утверждается, что до какого-то возраста человек ещё недостаточно повзрослел, чтобы принимать такие важные решения. Хорошо, допустим. Но какой возраст предлагается считать достаточным? А то сегодняшние критерии «взрослости» и «ответственности» достаточно абсурдны. Например, в США в восемнадцать лет можно пойти в армию и героически умереть за родину. А вот пить и курить можно только начиная с двадцати одного года (и раздаются голоса с требованиями ещё повысить этот возраст). Нам хотят сказать, что решение подставить себя под пули — менее ответственное, чем решение выкурить сигарету? Ну и в России/СССР. Каким образом запрет на амурные отношения до восемнадцати лет согласуется с культом пионеров-героев? То есть пионеры-то, конечно, герои. Но ведь за каждым таким пионером стоит взрослый человек. Если человек до восемнадцати не в состоянии решить, стоит ли ему — и с кем именно — заниматься сексом или нет, так что любое такое решение объявляется следствием манипуляции, то почему никто не осуждает — в том числе и в уголовном порядке — тех, кто путём ещё худшей манипуляции подверг детей смертельной опасности в четырнадцать и даже раньше? Это уж не говоря о том, что некоторые люди и в четырнадцать соображают намного лучше, чем иные в сорок.

Подчинённое положение. Несколько более здравый аргумент, но также не выдерживающий критики. Это как в анекдоте:

Судят мужика за самогоноварение. Он говорит: «Я не варил.» Ему возражают: «Но ведь аппарат же у тебя есть.» На что он: «Ну, тогда судите меня ещё и за изнасилование» — «А ты разве кого-то изнасиловал?» — «Нет. Но аппарат же у меня есть.»

Потенциал для злоупотребления властью есть всегда. И это касается не только секса, но и всего вообще. К примеру, вскопали пионеры пожилой учительнице огород. Ну все ж кругом просто восхищаться будут, какие они тимуровцы. А может, эта старая грымза им пригрозила двойку ни за что поставить. Или, наоборот, подкупила незаслуженной пятёркой. А может, и сами пионеры подкупили её, стребовав с неё пятёрки в обмен та то, что она зимой без картошки не останется.

Подвариантом этого же аргумента является необъективное отношение учителя к ученику, фаворитизм. Тоже обоснованное опасение. Но и здесь, опасение — ещё не нарушение. Да и когда дети учатся в классе у своих родителей, это ведь почему-то не вызывает ни у кого никаких возражений. Хотя опасения ровно те же самые.

Иными словами, никаких объективных, очевидных возражений против подобных союзов нет. То есть все запреты делаются, что называется, на всякий случай. Но тут надо бы разобраться, на всякий случай ЧЕГО? Вроде бы, понятно: оградить «ребёнка» (вполне уже способного иметь собственных детей) от возможного вреда. Вроде как, благородное дело. Вот только мало кому при этом приходит в голову задуматься о том вреде, который может быть нанесён тому же самому «ребёнку» этим самым актом «защиты». Возьмём самый яркий пример: президент Франции Макрон. Вряд ли у кого-то повернётся язык утверждать, что он от школьного романа с учительницей — его теперешней женой — пострадал. (Вот когда в президенты выбьетесь, тогда и объясняйте, как страшно она ему навредила.) А представим, что тогда устроили бы из этой истории цирк с конями. Вполне могли бы сломать парню жизнь, превратить его в алкоголика, а потом и в наркомана. С горя подобное случается и не так уж редко.

Так что когда кто-то говорит, что в подобной ситуации он «защищает детей», это неправда. С тем же успехом хирург мог бы утверждать, что он спас человеку жизнь, отрезав ногу, которую тот занозил. На всякий, случай, чтобы гангрены не случилось. Забота о человеке — настоящая, а не показушная — заключается прежде всего в том, чтобы разобраться в ситуации и действительно ПОМОЧЬ. А не бросаться в бой ради соблюдения каких-то высосанных из пальца, обязательных на все случаи жизни Правил. И это — если помощь вообще нужна. В большинстве же случаев всё, что от окружающих требуется, это просто не лезть не в своё дело, действительно на заглядывать в чужую спальню, и дать людям спокойно жить так, как им САМИМ хочется.