"Орест всё-таки не арест!"

- Коричневый! – почти хором ахнули родители и срочно, точно так же, как и в прошлый раз, когда увидели красный, начали звонить в техподдержку «Запрапора» за инструкциями. На этот раз я даже и не пыталась что-то сказать им, понимая бессмысленность этого: они хотели видеть только сигналы прибора и его рекомендации, а слышать только инструкции его техподдержки. Хотелось закричать: «Мама! Папа! Во что же вы превратились?! Хотя бы спросите у меня, что я натворила, а потом делайте, что хотите!», но я сдержалась: свою догадку о причине такого поведения родителей (и моих, и его, и Краша, и вероятно всех остальных) Задор мне тоже успел рассказать.

Две девушки примерно моего возраста или, может быть, чуть постарше, одетые в школьную форму, не только со значками «Запрапора» на груди, какие носили в школу все, включая меня, но ещё и с красными повязками с такой же надписью на левых руках, появились в квартире, после того, как мама открыла им дверь, быстро. Одна из девушек показалась мне знакомой, но я не могла вспомнить откуда. Они, тем временем, взяли меня за руки и повели из квартиры, предварительно вежливо объяснив родителям, что им ездить в здание «Запрапора» совсем не обязательно: всё можно будет увидеть по телевизору на специально созданном телеканале общественной организации, а обратно меня привезут так же на машине.

Мы вышли из квартиры, спустились на лифте, вышли из подъезда и сели в машину с надписями «Запрапор» на боках. «Гляди-ка, нашу отличницу в «Запрапор» повезли! Не иначе, как коричневый огонёк у неё загорелся! Я домой – телевизор включать! Я тоже!» - услышала я за спиной голоса сидевших на скамейке возле подъезда соседок-старушек и непроизвольно поёжилась от мысли о том, что они, как и ещё многие люди по всей стране, смогут увидеть всё, если план Задора почему-то не сработает, но было уже поздно: «Рубикон перейден, мосты сожжены!» - вспомнились мне слова великого римлянина, а вслед за ними и то, где я видела одну из очень крепко державших меня за руки девушек. Она снималась в телерекламе «Запрапора» и была той самой, которая лёжа на животе заплаканная рассказывала о том, как хорошо, что есть такой прибор, благодаря которому она больше не будет тайком от родителей пить пива.