Попытки продолжаются

Дисклеймер: много выпендрёжа философствования.

Был у меня блог о попытках осмыслить свое отношение к вопросам мироздания.

Так вот, эти попытки продолжаются. 

В одном из комментариев уже в другом блоге на эту же тему, попытавшись выразить свои мысли о том, первичен ли наш физический мир или существует что-то помимо него и по отношению к нему первичное, я написала:

И все же все говорит о том, что то, что мы открываем, уже существует. В противном случае, мы бы не смогли сформулировать никакие закономерности. Или вот математические понятия. Скажем, теорема Пафагора. Пока люди ее не открыли она была или ее не было? Ну очевидно же, что была.

 На что мне возразили:

Ну а теорема Пифагора... Это все же умозрительная абстракция. В реальной жизни нет бесконечно тонких прямых линий, так что вся геометрия — это приближенная и упрощенная модель реального мира, ценная тем, что в ней можно число логически устанавливать всякие законы, которые приближенно выполняются в ходе измерений.

А я в ответ:

Ну хорошо, а то, что 2+2 = 4, это ведь не упрощенная модель, и это существует как умозрительно, так и в жизни. 

И почему математика так эффективна в описании физики Вселенной? 

И только в математике возможна абсолютная достоверность, ее теоремы могут быть доказаны безусловно и безоговорочно и останутся истинными уже навсегда, становясь неопровержимым фактом. 

Откуда берутся все эти закономерности? Если бы их не было изначально, мы бы их не могли открыть.

И вот недавно, посмотрев одно видео на ютюбе и начав читать книгу американского философа Джима Холта «Почему существует наш мир? Экзистенциальный детектив», я ознакомилась с философскими воззрениями известного британского физика, математика и философа, Нобелевского лауреата Роджера Пенроуза, и только тут меня осенило (хотя философию нам в универе преподавали неплохо, но было это достаточно давно), что я неосознанно выразила идеи пифагореизма и платонизма. 

Как математик, Пенроуз предпочитает позицию Платона. В отличие от тех, кто считает, что математические понятия являются не более, чем идеализованными формами объектов физического мира, Пенроуз полагает, что математика имеет другие, более серьезные основания и представляет собой некую структуру, управляемую вневременными законами. Поэтому, по его мнению, есть основания считать физический мир порождением «вневременного» математического мира идей, так называемого платоновского мира. 

Вот что он по этому поводу говорит в беседе с американским философом Джимом Холтом:

«На самом деле существуют три мира. И все они отдельны друг от друга. Есть платоновский мир, есть физический мир, и есть ещё ментальный мир, мир нашего сознательного восприятия. Взаимосвязи между этими тремя мирами таинственны. Пожалуй, главная загадка, над которой я работаю, это связь ментального мира с физическим: как определённые виды высокоорганизованных физических объектов (наш мозг) производят сознание.

Другая тайна, не менее глубокая с точки зрения математической физики, это взаимоотношения между платоновский миром и физическим. В поисках наиболее глубокого понимания закономерностей поведения мира мы приходим к математике. Вероятно, физический мир построен на математике!» (из книги Джима Холта «Почему существует наш мир?»).

И вот как он красиво описывает взаимодействие нашего физического мозга с нефизическим миром Платона: 

«Каждый из трёх миров — физический мир, мир сознания и платоновский мир — возникает из крохотной частички одного из двух других. И это всегда самая совершенная частичка. Возьмём человеческий мозг. Если посмотреть на физический мир в целом, то наш мозг — это его очень-очень крохотная часть. Но это самая совершенно организованная часть. По сравнению со сложностью мозга галактика выглядит не более чем неуклюжей глыбой. Мозг представляет собой самую утончённую частичку физической реальности, и именно эта частичка даёт начало ментальному миру, миру сознательной мысли. Подобным же образом лишь маленькая часть нашей сознательной мысли связывает нас с платоновский миром, но это самая безупречная часть, та которая состоит из наших размышлений о математической истине. Наконец, всего лишь несколько частичек математики в платоновском мире необходимы для описания всего физического мира, но это самые мощные и поразительные его части!». (Из книги Джима Холта «Почему существует наш мир?»)

С точки зрения Пенроуза эти самые мощные и поразительные части математики сами по себе способны создать физический мир, и именно платоновский мир является источником реальности. 

В своей книге «Тени разума. В поисках науки о сознании» он пишет: 

«Для меня мир совершенных форм первичен (как и для Платона) — существование этого мира является чуть ли не логической необходимостью, — оба же прочих мира суть его тени».

Другими словами, платоновский мир должен существовать на основе лишь логики, тогда как миры материи и сознания проистекают из него в качестве побочного продукта. 

Однако само существование этого платоновского мира многими ставится под сомнение. 

И в этой связи Пенроуз в той же книге пишет:

«Имеем ли мы право утверждать, что платоновский мир действительно является „миром“ — миром, который „существует“ в том же смысле, в каком существуют прочие два мира? Читателю, возможно, покажется, что это вовсе не мир, а просто какой-то пыльный склад для абстрактных концепций, которые понапридумывали математики. Однако существование мира математических идей опирается на фундаментальный, вневременной и универсальный характер этих самых идей и на тот факт, что описываемые ими законы никоим образом не зависят от тех, кто их открыл. Этот „склад“ (если это и впрямь склад) построен не нами. Натуральные числа были в этом мире задолго до того, как на Земле появились первые человеческие существа — да и все остальные существа, если уж на то пошло, — и останутся после того, как вся жизнь во Вселенной исчезнет».