Зарисовка

Приехать под самый вечер. Отпереть выстывший за время долгого отсутствия дом, и по последним отблескам дневного света добраться до дровника. Вернуться, держа поленья в охапку. Нащипать щепы, сложить дрова в зев камина. Газетой протопить вьюшки, выгоняя из дымохода стылый осенний воздух. Треск разгорающейся спички, шипение пламени, жадно кидающегося на полоску бересты. Дёготный дымок. Огонь весело скачет по щепкам, лижет большие поленья. В трубе начинает завывать - тяга такая, что ещё чуток и поленья сами начнут выскакивать в трубу. Глядишь, наберут первую космическую скорость и выйдут на орбиту.

Дом согревается быстро. Теперь можно напиться свежезаваренного чая, заесть бутербродами, захваченными в шуршащем бумажном свертке из дому. Потом выйти, кутаясь в куртку, на веранду, вкусно курить, глядя в чернильное небо поздней осени, в котором, словно печальные астры висят крупные звёзды. И вернуться в тепло дома, где жужжат под потолком отогревшиеся и проснувшиеся мухи.

Забраться под одеяло и долго лежать, глядя, как в камине огонь бродит по поленьям, поленьи рассыпаются в багрово-чёрные угли, черного в них становится всё больше, а багрового - всё меньше... пока наконец зев камина не станет походить на всё то же ночное небо: тьма с яркими искрами на ней. Слушать старый транзистор, покручивая колесико настройки, пробиваясяь через свист и треск эфира, морзянку и передачи на непонятных, и оттого загадочных языках... Выключить радио, и снова долго лежать бродя мыслями туда, сюды, слушая, как в саду за стенами с шорохом и стуком опадают последние листья с деревьев. Шорох и лёгкий стук на всю ночь, но под утро - это уже первая снежная крупа, просыпающаяся вниз из нанесённых и пронесённых ветром мимо туч. И утром на белом листе свежего снега - клинопись мышиных и птичьих следов...