Слово редактора. Первая любовь

Буду откровенен.

В голове у меня сейчас столько всего, что на отвлеченную еженедельную заметку в этот раз выделить ресурс не получилось. То есть, заглядываю в ящик стола, в котором обычно лежат идеи этих заметок, а там — пустота.

В такой ситуации можно созвать экстренную планёрку, явиться на неё пьяным, в помятом галстуке и разных носках, начать истерично рыдать о том, что всё пропало, гипс снимают, а клиент уже уехал. В коллективе люди добрые, понятливые. Поддержат, помогут, а то и вовсе знамя подхватят.

Или можно отключить телефон, компьютер, выбросить в окно роутер, а самому запрятаться в одеяло и затаить дыхание. Вполне рабочая схема, если только в этом самом одеяле тебя не возьмут сотрудники правопорядка, когда ты пойдёшь в магазин за третьей (это я опять анекдоты цитирую, ага).

Но это — не путь самурая коммерческого автора, живущего по принципу: «Умри, но сделай, а потом давай ещё, пока не началось разложение». Что же сделает такой автор, обнаружив заветный ящичек пустым?..

Да очень просто: откроет другой ящичек. И пофигу, что там лежит: в руках мастера и микроскоп гвоздь заколотит с одного удара.

Плохо только, когда все ящички пустые. Тогда уж точно: в магазин за тремя бутылками и — в одеяло. Но мне пока до этого далеко. И я открою тот ящичек, который каждый день туда-сюда задвигаю-выдвигаю. И расскажу о первой любви…

Казалось бы, первую любовь можно пережить лишь однажды, по определению. Не первую влюбленность, а — любовь. Знаете, в чем разница? Влюбленность — чувство, а любовь — процесс. Нет, не тот процесс, о котором вы подумали, хотя и этот тоже. Сложный процесс, многокомпонентный. И во второй раз всё уже будет не так. Отношение к компонентам изменится. А первая любовь останется в памяти светлым пятном. Или тёмным. Всякое бывает. Как там у Глеба Самойлова: «Любовь швыряет очень грубо, если сможешь — отойди. Сядет солнце — встанут трупы, коченея от любви». Обожаю эту песню!

Но сегодня я, в свои тридцать лет, семейный и задолбавшийся так, что нервная система даже спать дольше четырех-пяти часов не позволяет, ехал на работу и снова переживал всё это. За своего героя. С той же остротой чувств, с теми же восторгами и страхами, верой и неуверенностью.

Есть в литературе волшебство, как для читателей, так и для прочих графоманов. Снова ждешь с нетерпением свидания — с новой главой. А иногда, не дождавшись, не выдержав, достаешь телефон и пишешь ей… Вернее, её — главу. Иногда кажется, что ты ей надоел до смерти — не отзывается, молчит, игнорирует. Только подумаешь, что всё кончено, сунешь телефон в карман, прикуришь Сигарету Печали и, понурившись, развернешься, чтобы идти домой… А она — вот она, за спиной! Стоит, смеется. Сюрприз, говорит. А глаза хитрые — задумала чего-то. Схватит за руку — и тащит куда-то. И чего там будет — поди догадайся. Непредсказуемая она, первая любовь.

И при всём при том ты на сто процентов уверен, что ты у неё — первый и единственный, а если вы вдруг расстанетесь, то она в монастырь уйдёт. В мужской, возможно, но это не важно. Главное, что ты-то в магазин пойдёшь, а потом — в одеяло. Ну, или на планерку — в носках и галстуке.

В общем, я что хочу сказать-то? Читайте книги, пишите книги, любите замечательных девушек и будьте счастливы! И — да, к девушкам мой завет относится без изменений. Я художник, я так вижу.

А теперь прошу меня извинить — опаздываю на свидание.