Увечья в наших историях
Автор: Сергей КунПрисоединяясь к теме травматизма среди персонажей наших книг...
Собственно, чтобы всерьёз покалечили, но не добили - такое в моих историях случается относительно редко. Но всё же пару случаев вспомнить можно.
Первый - Агер, исполнитель разных щекотливых поручений при советнике местного царя, подавшийся на вольные хлеба. Ну и, ясное дело, отнюдь не забытый своими прежними товарищами.
Он лежал на спине, уставившись в небо. Болела рука в том месте, где с ней встретился клинок подло напавшего со спины врага, но терпимо, он умел переносить боль. Непереносимым было осознание собственного поражения. Не помогли ни шпионы, расставленные на всех дорогах, ни долгие часы и дни, потраченные на то, чтобы превратить своих людей хотя бы в подобие настоящих солдат, ни ров с частоколом, ни собственное годами оттачиваемое умение.
Он стиснул зубы, подавив готовый вырваться рык. Если бы только эта безмозглая свинья в человеческом облике не проспала нападение! Врагов было всего-то десятка полтора-два, не более. Ничего не стоило бы раздавить эту кучку вчерашних ремесленников, слабо отличающих клинок от эфеса. Он помнил страх в их глазах, когда они ощущали на себе его удары. Тогда он чувствовал себя в силах одолеть их всех до одного, нападай они по очереди. Разве что тот воин в такой знакомой броне столичного гвардейца, с которым он сражался перед тем, как его оглушили… Ну да его можно было просто задавить числом! Вот только ничего этого не получилось, наглядным доказательством чему служила опутывающая его ноги и здоровую руку крепкая верёвка.
- Вижу, ты уже пришёл в себя! – звёзды над ним заслонил чей-то тёмный силуэт. – Как себя чувствуешь?
- А то не видишь?! – он пошевелил обрубком и выругался. – Чего надо?
- Я просто хочу узнать, как ты. И я действительно не хочу, чтобы ты умер.
Голос и манера выражаться показались пугающе знакомыми. И тут же пришло понимание, сложившее в общую картину внезапное появление около скрытого в лесу лагеря отряда солдат, воронёный доспех столичного гвардейца, собственную явно колдовством залеченную руку и склонившуюся над ним двуличную тварь. И вместе с пониманием пришла бессильная ярость.
- Твои псы мне руку отрезали, змея ты серая, как я по-твоему?! – зло бросил он. – Тебя кто послал, эта бешеная? Что ей от меня надо?
- Невежливо говорить о ней так, но я тебя прощаю. Меня послал мастер.
- Он давно мёртв.
- Он жив. Твоё бегство само по себе позор, но стать разбойником… Ему бы не понравилось. Нужно избавить Державу от того, во что ты превратился.
Произнесённые слова означали смертный приговор, он в этом не сомневался. Но почему тогда в бою ему срубили руку, а не голову, да ещё и потратили силы на то, чтобы не дать ему умереть от раны? Готовят ему в Столице казнь поинтереснее?
- Так почему бы не прикончить на месте? – спросил он. – К нему потащишь, нелюдь проклятая? Хочешь, чтобы на коленях перед ним ползал, жизнь вымаливал? А потом на площади, не торопясь… Как это вы называете, отправить в пустоту?
- Это никому не доставит удовольствия, ты же прекрасно знаешь.
- Тогда зачем повезёшь?
- Ты ещё можешь быть полезен. И у меня есть к тебе просьба! – голос вдруг стал вкрадчивым и почти ласковым. – Пожалуйста, не говори никому ни о своём прошлом, ни о том, что знаешь меня. Не заговаривай по дороге ни с кем и не пытайся бежать. Просто дай отвезти тебя в Столицу, хорошо?
Кипевший в нём гнев внезапно сам собой утих, сменившись уверенностью в том, что так надо.
- Да, я понял! – ответил он спокойно и твёрдо. – Я сделаю всё, что ты скажешь.
И номер два - Нарин, единственная представительница прекрасного пола в гвардейской роте, несколько дней назад пережившая средней удачности покушение на себя-любимую.
Искру девушки он опознал, ещё когда она спускалась по лестнице, и поднялся ей навстречу как раз в тот момент, когда она, поддерживаемая под руку боевым магом из своей охраны, вошла внутрь.
- Рада видеть тебя, Кель'рин! – здоровой половиной лица улыбнулась она в ответ на его приветствие и обернулась к телохранителю. – Тан'хэ, благодарю за заботу, но не мог бы ты подождать наверху? Думаю, здесь мне ничего не грозит.
Гвардеец, кивнув на прощание Кель'рину, удалился, а Нарин'нэ неловко забралась в одно из кресел и устроилась там, завернувшись в широкий халат и подобрав под себя босые ноги. Бросалось в глаза, что что-то в процессе выздоровления пошло не так. Рана на голове хоть и превратилась в тонкий светло-серый шрам, но большая область щеки около неё, левый уголок губ и бровь над отсутствующим глазом застыли, словно маска, отказываясь двигаться синхронно с остальной частью лица. К дополнительному позору мастера Фолвина, вроде бы пустяковые с точки зрения современной магии раны от стрел в ноге, похоже, оставили после себя какие-то неприятные последствия. По крайней мере, всю дорогу от двери до кресла девушка заметно прихрамывала, а потом незаметно для себя прикрыла ладонью места попаданий.
- Всё так безнадёжно? – спросила она, видимо угадав мысли молодого мага по его лицу.
- Ты… Нет. Ну, в смысле, нормально… – запутался в словах Кель'рин. – То есть, я хотел сказать, что всё ещё не закончено. Думаю, Фолвин продолжит лечение, и ты поправишься. На сколько возможно.
В мыслях он уже готов был биться головой о стену. Очень хотелось сказать сестре по гвардии, что она отлично выглядит и вот-вот станет такой же, как прежде, но одновременно язык не поворачивался оскорбить её столь жалкой ложью. Кроме того казалось, что сейчас легче было бы сразиться один на один с василиском или снежным червём, чем открыто и прямо, как подобает воину в разговоре с воином, описать свои впечатления. И, похоже, от привыкшей читать в умах собеседницы это не укрылось.
- Не надо всей этой дипломатии, хорошо? Я не нашла во всём доме ни одного зеркала, но зато уже спросила, как я теперь выгляжу, у мастера. – грустно сказала она. – Он всегда говорит мне только правду, как она есть. Мастер Фолвин считает, что виноват яд. Из-за него нормального лечения я бы просто не выдержала, а потом стало поздно.