О "потерянной" России. Заметки к "Полуночи"

Когда я задумывал и начинал работу над "Полночью 21 века" о варианте истории, когд после распада СССР всё вернулось к тому, что было до 1917 года, я собирал много материала. И не только по тому же этикету высшего общества, но и по прочим.

Кое чем хочу поделиться. Собственно тут несколько выдержек, полностью записки вот здесь:

http://artyushenkooleg.ru/wp-oleg/archives/19789

Поездка на голод. Записки члена отряда помощи голодающим Поволжья (1912 г.) Жизнь и работа в деревнях Бузулукского уезда Самарской губ.

Осенью прошлого года, когда разнеслась грозная весть о голоде в целом ряде губерний, трудно было, не реагируя ничем на это общественное бедствие, оставаться в Москве и продолжать свои обычные дела. Многие из моих близких товарищей и друзей стремились уехать на голод и мне также удалось вступить в московский отряд Ек. Ив. Орловой, который быль организован ею сперва при помощи кружка частных лиц, а затем поддерживался московской городской управой, Московским О-вом грамотности общеземской организацией и многими частными лицами. 16 декабря наш отряд выехал из Москвы в Самарскую губ. В Самаре нам пришлось задержаться на несколько дней, чтобы получить у губернатора разрешение проникнуть в деревню кормить голодных крестьян. Мы находились в очень затруднительном положении, так как частные отряды были правительством воспрещены, а вступить в «Красный Крест», как нам было предложено губернатором, мы не могли, так как многие из тех лиц, которые через нас жертвовали средства, делали оговорку: «только не в «Красный Крест».

В конце концов мы нашли удобный выход. При бузулукской земской управы быль учрежден «комитет по оказанию помощи населению, пострадавшему от неурожая». В этот комитет земство открыло доступ и частным лицам. Мы вступили в члены этого комитета и таким образом получили возможность ехать в деревню. Отношение наше к земскому комитету выражалось в том, что мы должны были все пожертвования проводить через земскую кассу и по окончании нашей деятельности представить земству все денежные отчеты.

Самые ужасные и вопиющие картины открывались предо мною. Я зарегистрировал в тот день около 30 случаев брюшного тифа и бесчисленное множество других заболеваний: гастритов, стоматитов, общего ослабления, куриной слепоты и два-три случая цинги. У меня, как мало опытного медика, голова шла кругом от такого обилия болезней, темь более, что все больные обращались ко мне за советом, просили или требовали лечить их и дать им хлеба. Стоило мне войти в какую-либо избу, как меня тотчас же плотным кольцом окружали больные. Большинство крестьянских жилищ представляли из себя глиняные мазанки с земляным полом и глиняным потолком и имели чрезвычайно жалкий вид. 

Решено было немедленно открыть столовые и организовать медицинскую помощь. Средства, которыми мы располагали в начале нашей работы, были весьма ограничены и давали нам возможность кормить детей-школьников 180 человек и 200 человек взрослых. Нуждались в неотложной помощи несравненно большее число людей и для нас была трудная задача, как распределить порции, кого кормить в первую очередь; в дальнейшем мы надеялись получить из Москвы денег и еще открыть столовые. Мы поступили такими образом: созвали сходку и всему «миру» объявили, что приехали из Москвы помогать им и намерены открыть столовые; деньги, на которые мы будем кормить, собраны в Москве копейками и рублями сочувствующими людьми. Мы сказали крестьянам, сколько у нас было денег и сколько человек мы можем прокормить на них, рассчитывая на каждого человека тратить в день не больше пяти копеек. Так как удовлетворить всех мы не можем пока, то просим крестьян самих распределить помощь между самыми нуждающимися.

На сходке крестьяне выбрали из своей среды двух уполномоченных, доверенных людей и этим уполномоченным поручено было составить список двухсот человек самых бедных. На следующее утро вновь собрали сход и уполномоченные представили список. Список этот раза в три превышал норму и мы читали его вслух и всем миром обсуждали, кого оставить, кого пока выбросить. На каждом шагу сходка останавливалась в недоумении, не зная как быть, так как многих крестьяне не находили возможным выкинуть, а увеличить список мы тоже не могли. Как бы то ни было, список в конце концов быль фиксирован, сходка разошлась, и на душе у нас осталось очень тяжелое чувство.

Когда мы ехали на голод, то много думали о том, как и откуда будем получать хлеб и друге продукты. В действительности же оказалось, что почти всюду, где нам пришлось кормить, можно было или в этом же селе или по соседству найти богатых мужиков, у которых хлеба сколько угодно. В Ефимовке нашлись такие богатые мужики, и у них мы в первый же день купили 1,000 пуд. пшеницы по 1 руб. 45 коп. за пуд. (Обычная цена на пшеницу в тех местах 60 — 70 коп.). Мясо тоже можно было достать на месте, зато пшено, картофель, лук, молоко, яйца и капусту сначала трудно было получать, а потом и совершенно невозможно.

Если что - последнее меня поразило больше всего. Те самые кулаки, которые смотрели как остальные односельчане умирают с голода. И ведь при этом весь хлеб в амбарах - это то, что выращен трудом тех самых батраков, которые не имея своего поля вынуждено шли за малую меру работать на поле кулака-соседа. Читаешь, как нередко часть хлеба в итоге гнила, зато остальное удавалось продать втридорога...