Господи, да как он уже...

Злоебучее творчество

Я грамоте разной обучен отлично,

Писать — это классно, легко, и привычно,

И строки бегут, вышибая слезу…

Но как же, порой, полыхает внизу!

Так люто, что стул мой обтянут в три слоя

Асбестовой тканью, которая злое

Моё устремление сможет сдержать,

Не дав самого себя нахуй послать.

Ведь знаешь ты чётко, что публика хочет:

Живого общения с помощью строчек,

Но ты, академик, еби твою мать,

Стараешься нравиться каждому, блядь!

Водителю, клерку, врачу, сталевару…

Как, сука, я должен такую ораву

Заставить поверить в нормальность свою?

Зачем? Нахуя? Как побег на краю

Обрыва над морем, где волны бушуют,

Торчит моё творчество вздроченным хуем.

А, если статистики взвесить года,

Коммерчески выгодней сиськи всегда!

Но есть одна тонкость: коль можно б измерить

Линейкою было, пришлось бы поверить,

Что самые длинные строки всегда

Изогнуты так, что любая пизда

Осталась далёко от сочной головки.

Хоть рифма и тропы сочнее морковки,

Никак не цепляет старанье твоё

Тех мест, что от страсти влажны, ё-моё!

Слыш, автор! Возьми, ёпт, себя уже в руки!

Направь свои строки подальше от скуки,

Но точно туда, где эмоций фантазм

У публики вызовет мощный оргазм.

И нахуй идёт угодить всем стремленье!

Любой канет в Лету, хлебнувши забвенья,

Но здесь и сейчас — ты на час, но халиф.

Так жги, всех причастных лавиной накрыв

Пусть странных, но искренних очень эмоций.

И люди проснутся, и станут бороться

С собой и с другими, чтоб их уложить,

Начав, наконец, блядь, с кукухой дружить!