Сказки, как лекарства от всех страхов

Очнулась — сижу на полу в чужой кухне, в голове гудит.

Осмотрелась. Ничего хорошего не увидела. Волк клятый, что меня уволок, в дверях зубы щерит — не сбежать. А посреди кухни женщина стоит. Не молодая, не старая. Волосы то ли седые, то ли белые, а от виска прядь тёмная тянется. Стоит, на меня глаза выпучив. А глаза у неё нехорошие: очень светлые, рыбьи глаза. Как у всех чудей полунощных. Бают люди, нет страшней ведём, чем чуди. Ой-ёй-юшки, так вот к кому меня волк приволок!

— Баба Яга!

— Кому баба Яга, а кому и Ягмина Дайвишна! — рявкнула ведьма. — На себя посмотри, шишига нечёсаная. А ну брысь с моей кухни, а то водой окачу!

Чего про бабу Ягу только не рассказывают, каких колдовских пакостей она не выделывала! И детей в печке пекла, и, страшно сказать, самого князя чуть со свету не сжила. Это, небось, от колдовства у неё так глаза-то вылиняли! Ничего, Любаву, дочь Ворона, так запросто не съешь! Хотела сначала из сапожка кинжальчик достать, подарок батюшкин. Да подумала, что не поможет. Что кинжал супротив ведьмы и волка? А Яга мне кричит:

— Вот, погоди, сейчас сын мой придёт — в пыль тебя развеет!

Ах, развеет?! Подскочила я. Волк зарычал. На столе плошка с перцем жгучим, толчёным. Я ту плошку в волка и метнула. Всё, волк не боец — лапами морду скребёт, перец из носа выковырять пытается, скулит жалостливо. Осталась только баба Яга. Подавишься, чудь рыбоглазая!

Я — за ухват, она — за метёлку. Только пыль, мука и ругань под потолок взметнулись. А черепки битые на пол посыпались.

Чем бы оно закончилось, не знаю: Яга, по всему видно, не из боязливых, да и я не лыком шита. Только тут дверь на кухню открылась. В пылу боя мы и не увидели — зато услышали:

— Прекратить! — рявкнул вошедший. Хорошо так рявкнул — волк присел и уши прижал. Яга рот закрыла. Я б попятилась, да некуда — за спиной стена.

— Что это вы тут устроили? — спрашивает он. Сквозь мучную пыль мне видно плохо. Чернявый, высокий, худой.

— Одного горя мало, так ты новое приволок, — кричит Яга, а сама за спину ему шасть! И волк туда же. — Не жалеешь мать! Всякую пакость в дом тянешь!

— Вот сейчас будет тебе, мерзавка. Сын мой пришёл! — это она уже мне.

Страшно, но пропадать — так хоть не задаром. Горшком глиняным я в него запустила:

— Не подходи! Это тебе не детишек малых кушать! Гляди, как бы костями моими не подавиться, — и крынку вслед метнула. Уклонился он, осколки на Ягу посыпались, волку отбитым горлышком досталось.

— Да что за чушь! Никто тебя есть не собирался! Угомонись.

— Значит, на честь мою девичью покушаешься? — взвизгнула я и ухват половчей перехватила. Махнул он рукой — мука на раз осела. Окинул меня взглядом:

— На что покушаюсь? — переспросил. — Что-то не тянет меня.

Ни капельки я не поверила, ухватом в его сторону ткнула.

— Всё! — решил он. — Лучше б, конечно, ведром воды из колодца окатить, чтобы охолонула. Но ты ж моя гостья, неудобно как-то. Так что, гостья дорогая, тут посиди, остынь. После поговорим.

Ушёл и дверь закрыл. Матушку свою, змею ядовитую, и волка бешеного с собой прихватил. Поле боя, то бишь кухня, осталась за мной.

***

— Может, хоть поленом подопрём? — спросила Яга, с ненавистью глядя на кухонную дверь.

— Матушка! Ну что вы? Это ж всего-навсего девица, — легкомысленно махнул рукой Черномор и отпихнул Серого: тот об хозяйские ноги тёрся, на сострадание надеялся.

— Да?! А я сослепу решила, что кикимора!

— Да ладно вам. Вы её ещё в подвал посадить предложите, — пожал плечами сын.

— Я бы её сразу в колодец сбросила, — отрезала Яга.

— Не забывайте про приманку на сома, — шепнул Черномор, оглядываясь на кухню. Потоптался немного и пошёл прочь.

— Даже ворона дохлая выглядит лучше, — плюнула ведьма.

***

Не знаю, как кому, а мне, если испереживалась, нет другого спасения, как руками что-то делать. Тогда я успокаиваюсь. Хорошо прибираться — тогда вокруг порядок образуется, и в голове тоже всё по полочкам раскладывается. Так что я сначала всплакнула немного, а потом встала, косу переплела и порядок наводить начала. На этой кухне работы был непочатый край, поле непаханое. Пока я всю посуду перемыла, столы поотскребала, пол вымела — проголодалась. Попробовала укусить то, что на блюде чудом, после нашей с Ягой драки, уцелело. По виду оно слегка ватрушки напоминало. Только это были не ватрушки. Вот что угодно, но не ватрушки! Пожевала и выплюнула. А есть-то хочется всё больше. И припасов навалом. Так что я ещё маленько поуспокаивалась: борща сварила, настоящих ватрушек напекла. Само собой, поела хорошенько — от страха тоже неплохо помогает. И сморило меня.