Если есть в кармане пачка: пэлл-мэлл

            Правильно, вроде как, говорить Полл Молл, но нам же фиолетово, верно? Да и сами сигареты Пэлл Мэлл в табачных ларьках если и популярны, то скорее у женщин. В отличие от начала нулевых, когда только-только начиналась стабильность, все успокоились, лихие девяностые нехотя махали нам ручкой, а цивилизованность наступала одновременно с первыми мобильными телефонами. 

            Парламент рулил среди продаж табачки уже тогда. А вот Пэлл Мэлл спешиал, в белой пачке, позволить себе могли далеко не все. До какого-то определенного периода, само собой. Сигаретами, как ни странно, вполне себе можно мерять жизнь, пусть это и плохо. Но с ними, палочками, полными канцерогенов, бумаги, пропитанной каким-то химическим дерьмом и огромной ценой, связано очень много у почти каждого.

            Первая сигарета все равно случилась в жизни любого или любой. Кому-то не заходит, кто-то плюется и бросает, кто-то продолжает курить и находить разнообразные оттенки чертовых привкусов совсем не табака в разных моментах своей жизни.

            Пэлл Мэлл случился в начале нулевых, когда мне вдруг четко стало ясно – курить «Петра Первого» уже невозможно. Равно как и Яву, что золотую, что золотую типа легкую. Когда ты студент, оплачивающий сам свое обучение, выбирать вроде как особо не приходится, особо среди разных сортов дерьма, губящего легкие, но в то время ты же не думаешь об этом, ты молод, сигарета привычна и всегда в уголке рта. 

            Студенческая жизнь в воспоминаниях многих, это что-то веселое, клевое, легкое, с воспоминаниями на всю жизнь и все такое. Наша студенческая жизнь прошла в постоянной попытке заработать свыше четырех-пяти тысяч в месяц, чтобы суметь не просто как-то прожить следующий, заплатив за универ и за самих себя, но еще хотя бы пару раз сходить в кино. Потому приходилось крутиться, а крутиться порой было даже весело.

            Мне выпало работать в охране, и тут я даже отыскал какие-то плюсы, что, на самом деле, не сложно. Одно время работал на матчах «Крыльев Советов», тогда твердо не вылетавших и РФПЛ, а посещение нашего стадиона «Металлург» било рекорды по России в целом. Все шло вполне неплохо, менты изымали водку, уходили в свои места и оставляли водку нам. Мы ее, само собой, продавали, честно деля деньги на всех восьмерых, стоявших в входов на разные трибуны. Во время матча водка шла вполне хорошо, но даже тогда не приходило в голову начать курить хотя бы Винстон, потому как деньги надо экономить.

            Самый стремный матч случился с приездом «Анжи». Дагестанцы проиграли, в Роберто Карлоса тогда еще никто не кидал бананы, потому как Роберто Карлос еще не приехал в Махачкалу, но болелы разошлись не на шутку. Как-то так вышло, что у автобусы с командой оказались только мы впятером и все. Автобус раскачивался, нам приходилось отыскивать особо упитых героев с камнями и в воздухе ощутимо воняло керосином. Пока не прискакали валькирии на конях. Дев в серой ментовской форме было всего четверо, но зато у них были кони, а с конем, как известно, не пошутишь. Красавицы оттеснили болел крупами и несколькими ударами ПР-ов, все и рассосалось.

            На следующий матч меня выставили внутрь поля и из вредности и горя по пропавшим деньгам и невозможности курить, не пропустил какого-то самарского спортивного журналиста, не любящего носить пропуск. Через пару таких матчей, когда платить вдруг стали чистые копейки, просто взял и ушел работать на рынок, благо в универе наступили летние каникулы и можно было выдохнуть на пару месяцев.

            На рынке обнаружились полная анархия, неожиданная ночная стоянка и ларек с сигаретами, чья продавец, Наташа, нам реализовывала сиги оптом, два раза в месяц. Доброта Натальи объяснялась либо ее широкими взглядами на жизнь, либо человечностью, либо теплыми, если не сказать горячими, отношениями с одним из старших смен, Серегой. Как бы то оно ни было, курить Пэлл Мэлл по цене обычной белой Явы меня вполне устраивало. 

            В нулевых, особенно в первой половине, странно существовали бок-обок желание быть чуть лучше и те самые девяностые, еще скребущиеся в задворки людского сознания. Покупатель мог попытаться посреди белого дня начать разводить наемного продавца из-за сущей нелепицы, надеясь на халяву, владелец рынка гонял на Крузере с возможностью дистанционного запуска и очень любил этим выпендриться, равно как пьяным, стоя на крыльце, говорить своему модно-серебристому мобильнику-раскладушке:

            - Домой… я сказал… звони домой…

            Когда человеку за полтинник, такое смотрится даже не смешно, а идиотски, но, повторюсь, девяностые еще плотно сидели в головах каждой второй личности. 

            Самое смешное в моей учебе оказалось потом, когда, не сумев пристроиться в гарнизонную военную прокуратуру, пошел работать на унитазный завод. Спустя лет пятнадцать после окончания ВУЗа, вдруг выяснилось, что образование мое не такое уж и полное на текущий момент, а толку от него, что мертвому припарка. То есть – ноль. Стоит ли жалеть о годах, проведенных в офисах и в продажах, среди прочего офисного набора хомяков с бурундуками, и все остальное?

            Да нет. Офисные боевые бурундуки оказались просто прекрасны с точки разреза социума и вполне могут продолжиться дальше в моей жизни, и среди них оказалось немало очень хороших людей, что не так часто встретишь в жизни. А это главное.

            Пэлл Мэлл ушел из жизни точно, как закончил учиться. Сменился на стол, стул, комп и Кент восьмерку. И небольшой кусок веселой жизни, да-да.