Назад в детство!

В первый раз я понял, что с Колькой что-то не так в школьной столовой. Он вяло гонял по тарелке кусочек куриного шницеля. 

— Как вы это едите? — спросил он, — это же просто жареная на жиру манная каша в форме котлеты?  

— Ртом, — развел руками я. 

— Спасибо, капитан очевидность! — непонятно пошутил Колька, — может, лучше скажешь, где взять кетчуп? 

— В смысле кетчуп? Это вообще что? 

— Соус такой томатный. Красный. Кисленький. Без него у меня эта шняга в горло не лезет. 

— А точно! Помню, был такой! — заверещал сидевший напротив Толька, — Я его на первое мая видел, когда после демонстрации шашлыки на площади продавали. Вроде как болгарский. 

— Лично я не видел, — вздохнул я, — там за этими шашлыками такая давка была, что родаки просто плюнули и пошли домой. Гораздо интереснее вопрос – почему ты об этом вспомнил в школьной столовой. Здесь не то, что твоего кетчуга, даже горчицы отродясь не бывало. 

— Да так, запамятствовал чего-то, за давностью лет, — снова непонятно пошутил Колька. 

Вот только это не было шуткой. С памятью у Кольки действительно случилось какая-то путаница. Мы поняли это, когда его вызвали к доске на алгебре. Обычно это забавнее телепередачи «Вокруг смеха» – но в этот раз Колька удивил нас совершенно иным способом. Он щелкал дроби как орешки. Все эти примеры, которые вчера вызывали у него зубовный скрежет, сейчас он решал в уме, сразу выдавая ответ. 

Опешившая математичка даже поинтересовалась, не подменили ли нашего Кольку братом близнецом — точно таким же внешне, но значительно более умным. Мы тоже хором напряглись — уж больно это выглядело подозрительно. Облегченно выдохнули мы только на истории – на которой Колька превзошел себя. 

Вопрос ему достался плевый – чем именно прославился Александр Невский. Тут даже я ответ знал – потому что отреставрированную фильму про ледовое побоище буквально вчера по телевизору крутили. Но вместо пересказа разгрома немецких псов-рыцарей, Колька сказал что…

— Главным событием в жизни Александра Невского является его присяга на верность хану Батыю. 

— А разве не ледовое побоище? — угрожающе спросила историчка. 

— Не. Банальная приграничная стычка. Литва, которую Невский воевать ходил, от этого русской не стала. Новгород через несколько веков всё равно Москва сожрала. А вот визит в Каракорум последствия в истории имел. Хан Батый, через это, всю русскую землю во владение получил. 

— Это еще что за ахинея? Откуда ты это взял? 

— Из интернета, естественно. 

— Из какого еще интерната? Для людей с задержкой развития, что ли? Кто тебя туда пустил? Без родителей чтоб в школе больше не появлялся. 

— А вам именно мои родители нужны, или любые подойдут? 

— ВОН ИЗ КЛАССА! — заорала историчка, 

Колька вышел из класса, демонстративно пожимая плечами. Я подождал несколько минут, я выскочил вслед за ним. И не без труда, нашел его сидящим на подоконнике на втором этаже. 

— Фигня какая-то, —  мрачно сказал Колька. 

— Это ты о чем? 

— Да, прочитал, понимаешь, книжку, о том, как взрослый мужик из будущего в себя маленького вернулся. И всё то у него гладко и весело получается. А тут такая ботва! 

— Это ты о чём? 

— О том, что взрослый человек привыкает к другому потоку информации. Которого тут нет. Сколько тут у вас каналов на телевизоре? Два? А их книжных новинок только свежий роман Дюмы про мушкетеров? И это еще не самое страшное… Знаешь, как тяжело чувствовать свою ограниченность, когда привык разговаривать со взрослыми на равных, самостоятельно определять свою жизнь? Представь, как нашему герою будет тяжело общаться с детьми, которые интеллектуально ограничены, просто в силу своего возраста? 

— Глупая какая-то книжка. Побежали лучше лягушек палками бить! — воскликнул я. 

Но Колька ничего не ответил, а продолжил мрачно сидеть, таращась в никуда. Это был последний раз, когда я его видел в школе. Потому что после этого Колька пропал. На следующий день стало известно, что он уехал в Москву, переодевшись во взрослую одежду и приклеив себе усы из выстриженных с дубленки волос.

Решил устроиться на работу программистом, правда умора? Но видимо, с головой у Кольки, действительно было что-то не то, поскольку сразу по возвращению, родители определи его в психический интернат на Банную гору, в котором он провел больше года. 

Сейчас я частенько вижу его во дворе — он сидит на качелях, счастливо улыбаясь и пуская слюни. Увидев меня, он начинает махать руками и мне на секунду кажется, что это снова мой старый приятель Колька. Но потом свет в его глазах тухнет и он снова начинает нести какой-то бред – о биткоинах, битве под Авдеевкой, электронных сигаретах и жпт чате. 

Мы с пацанами над ним даже не издеваемся, потому что пионеры не смеются над больными людьми.