Правильное и неправильное

Я когда-то уже рассказывал, что роман "Ветер с Востока" был написан в рамках межавторского проекта, который в итоге был отменён. И книга вышла в другом издательстве только моими личными усилиями. Однако работа над проектом шла несколько лет с участием почти дюжины авторов. И по ходу дела наш замечательный редактор (тот самый, который "я двадцать лет в бизнесе", "мужчинам женщины не интересны" и "вы необразованное агрессивное быдло, не спорьте со мной") однажды привёл пример того, как выглядит хороший пролог к роману в жанре стимпанк, а как выглядит плохой. В качестве примера плохого пролога был использован мой, ага. Имя автора "правильного" пролога я называть не буду, его текст вроде бы на бумаге так и не вышел. Итак, вот правильный по мнению издательства пролог для стимпанка:

"ПРОЛОГ

Июнь 2002 года 

Одесская область.

Где-то на Белгород-Днестровской дороге 

— Тридцать два градуса в тени! Великолепно! Просто замечательно! Особенно, если учесть, что единственная тень на всем  обозримом пространстве — та, которую отбрасываю я сам! О, прошу прощения, сударыня. Я совершенно позабыл о вас. Где мои манеры…

Стриженный под ежик, среднего роста и такого же возраста мужчина ожесточенно пнул носком легкой замшевой туфли переднее колесо новенькой «Волги».  

— Ржавое корыто!

При этом случайно задел тыльной стороной ладони открытый капот и резко отдернул руку, обжегшись о раскаленный металл. 

— Еще и огрызается, зараза! Скажите пожалуйста. Обидчивая какая… А мне что делать, когда до ближайшего сервиса не меньше сотни километров? Еще и эта, сволочь, умолкла. Последний писк электроники. 

Мужчина с ненавистью уставился на черный дисплей мобильного телефона. Замахнулся было, чтобы шмякнуть об землю, но в последний миг остановился. Все же игрушка не из дешевых. Да и на гарантии еще. 

— Тридцать два градуса… — повторил он и от греха подальше, забросил мобильник в салон автомобиля на заднее сидение.

Дурное расположения духа Дмитрия Базилюка имело вполне понятные и обоснованные причины. Сегодня сам «Шеф» прилетал на испытание «изделия» в Белгород-Днестровск, — а он битый час нарезал круги вокруг ни с того, ни с сего заглохшей посреди дороги машины и даже предупредить о задержке не мог. Поскольку, совершенно новый мобильный телефон «умер» вместе с автомобилем. Вернее, ровно на одну минуту позже. Приятным женским голосом успев сообщить, что в Москве сейчас одиннадцать сорок шесть утра, а температура воздуха в тени плюс тридцать два градуса по шкале Цельсия. Такая в нем была вшита примочка… После чего тоже отключился. 

Незадачливый водитель в который раз подергал провода на аккумуляторе, но клеммы даже не шелохнулись. Напрочь отвергая любые обвинения по поводу отсутствия контакта. 

— Черт… — Дмитрий с тоской поглядел на дорогу, соединяющую запад и восток. Но в обоих направления не было видно ни одной машины. 

На бескрайнюю степь, разлегшуюся с севера, даже смотреть не стоило. Где-то там, в национальном заповеднике если и имелось какое-то транспортное средство, то в лучшем случае, гужевое. И толку от него было не больше, чем от сухогруза неспешно идущего морем к ближайшему порту.

— Вот угораздило… Прям, каменный век, какой-то. Словно и не третье тысячелетие на календаре, а пара сотен лет обратно. 

Базилюк еще раз вздохнул и отошел в сторону. Вынул из кармана белых летних брюк клетчатый носовой платок и вытер потное лицо. От разогретого металла веяло жаром, как от печки. Да и вообще, жарко. И это еще не полдень. А что будет, когда солнце зависнет в зените?

— Искупаться, что ли? Все равно я уже везде опоздал… Так что вполне могу позволить себе отгул… за свой счет. 

Море ласково плескалось внизу в каких-то двадцати шагах от обочины. И манило к себе тем больше, чем невыносимее становился июльский зной.  

Выставив на всякий случай поперек дороги все что нашлось в багажнике, начиная от аварийного знака, запаски, канистры, кипы старых газет и заканчивая походной подушкой-дремкой, Дмитрий разделся и, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить босыми ступнями на колючку бодяка или острый камешек, побрел к воде. 

Дикий берег, в отличии от окультуренного пляжа, помимо ряда неудобств, имеет одно неоспоримое преимущество, — в тихую погоду здесь есть возможность окунуться в чистую воду, а не в муть из придонного ила и песка, взболтанных до однородной взвеси ногами сотен отдыхающих.  

Зайдя в море по щиколотки Базилюк с удовольствием убедился, что ему хоть в чем-то повезло. В воде совершенно не было медуз. Как перед штормом. Потом он еще разок оглянулся на дорогу, но так далеко везение не распространялось — горизонт по-прежнему оставался пустынен. Мужчина, вздохнул, сложил руки над головой и нырнул…

Увы, сегодня точно был не его день. В отличие от мелководья вода на глубине показалась обжигающе ледяной. Особенно после раскаленного зноем воздуха. Аж дыхание в груди сперло. Сердце болезненно сжалось, а перед глазами замельтешили разноцветные круги. И на какой-то миг утратилось ощущение пространства. Словно не в едва шевелящуюся, ленивую зябь прыгнул, а в крутую волну. И она завертела ныряльщиком, закружила, утаскивая прочь от берега…  

Мужчина заполошно замолотил руками и ногами, стараясь поскорее подняться к поверхности. И тут его ожидал очередной сюрприз… 

За те несколько десятков секунд, пока он был под водой, пейзаж изменился до неузнаваемости. 

Все небо затянулось черными, свинцовыми тучами. Море укрылось стремительно бегущими к берегу седыми волнами. Еще не очень большими, зато растущими прямо на глазах, и каждая следующая — выше и пеннее. Но не внезапно налетевший шторм потряс пловца, на море по всякому бывает, — а неузнаваемо изменившийся берег. 

Полоска пляжа, пусть узкая, но полого сбегавшая к воде, исчезла напрочь, уступив место совершенно зловещей, даже на взгляд, каменистой круче. Спуститься к воде по такому обрыву не всякий альпинист рискнул бы… без страховки. 

Дмитрий мотнул головой, протер глаза, но ничего не изменилось. Шторм крепчал, а берег оставался таким же негостеприимным. Вот только выбирать не приходилось. Хочешь не хочешь, а из воды надо вылезать. И чем быстрее, тем лучше. Если вид этих скалы уже сейчас тоску нагоняет, то что будет когда море разбушуется всерьез?

— Корм крабам… — пробормотал Базилюк и в размашку поплыл к берегу. 

И тут, расшалившаяся судьба, в очередной раз, сменила гнев на милость. Ветер, сорвав пенные шапки с волн, неожиданно стих. А вместе с ним успокоилось и море… Вот только радоваться было особенно нечему. Такое затишье, как правило, сменяется еще большей бурей. 

Базилюк заработал руками энергичнее и продолжал грести, пока не почувствовал ногами дно. Мгновенно вскочил и в три прыжка оказался на суше. Без раздумий ныряя в ближайший грот. 

Вовремя… Притихший на минуту шторм недовольно заворчал, заворочался.  А после хлестнул пучком молний, разразился оглушительным раскатом и обрушился таким ливнем, словно в небесах опрокинулось вверх дном еще одно море.  

— Офигеть! 

Нырнувший под защиту каменного свода, мужчина присел от неожиданности, когда гром шарахнул, словно одновременно рванул целый вагон китайских шутих, а потом прибавил еще пару слов, общеизвестного, но непечатного толка. 

При этом, последнее выражение касалось не капризов природы.  

В гроте он был не одни. У дальней стенки пещеры, еще кто-то то ли полулежал, то ли сидел, привалившись бочком… Мерцание молний достаточно четко высвечивало только странного вида шляпу. Проще говоря — котелок. Как у Чарли Чаплина. 

— Эй, дружище… — Дмитрий сделал шаг вперед. — Ты живой? Чего притаился?  

Ответа не последовало.

Базилюк сделал еще один осторожный шаг вглубь грота.   

— Живой, говорю? 

Молния сверкнула неподалеку, как по заказу, всего лишь на мгновение залив пещеру призрачным сиянием. Но и его хватило, чтобы Дмитрий облегченно рассмеялся. То, что он принял за человека, было всего лишь сложенной на камне стопкой одежды. Которую венчал тот самый котелок. 

Неглубокий грот плохо защищал от превратностей погоды, и Базилюк, зябко поеживаясь, присел рядом с одеждой. Здесь был полный комплект. Вот только странного, вернее — старинного фасона. Словно костюм остался здесь после съемок очередного мыла о «золотом» ХІХ веке. Времени, когда никто еще не помышлял о мировых войнах, революциях и прочих потрясениях, низвергнувших целые государства в пучину хаоса и кровопролития. 

— Забавно… — Дмитрий без раздумий набросил на плечи сюртук. — Никогда не снимался в кино. Даже в массовке… 

Сюртук оказался впору, что навело мужчину на вполне определенные мысли.

— Надеюсь, никто не будет в претензии. А то мне совсем не улыбается подхватить воспаление легких. После таких контрастных водных процедур.

Возражений не последовало, и, слегка путаясь в непривычном покрое, Базилюк облачился полностью. Не побрезговав даже носками. Всего лишь вывернув их наизнанку. 

За это время, столь внезапно налетевший шторм так же стремительно умчался дальше. Ливень прекратился, да и вообще, распогодилось. Обещая вскоре вернуть обратно все прелести летнего дня. 

Сидеть и дальше в гроте не имело смысла, и Дмитрий вышел наружу. 

— М-да… И все-таки я брежу… — оценил он раскинувшийся перед глазами пейзаж. — Солнечный удар… как пить дать. Кстати, о воде… Где моя фляга?

Мужчина машинально похлопал по карманам и ощутил в одном из них посторонний предмет. Сунул туда руку и вытащил наружу сафьяновую книжицу зеленого цвета и пухлый конверт. Конверт не запечатанный… Внутри виднелся сложенный вдвое лист обычной белой бумаги и еще один — меньшего формата, с золотым обрезом.

На обложке книжицы тиснут сусальным золотом двуглавый орел в короне, а под ним большими литерами: «Паспортная книга». 

— Документ, значит… Полюбопытствуем

Дмитрий открыл паспорт и прочитал вслух:

— Зеленин Родион Евлампиевич… Одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года рождения. Гм… почти ровесник. 

Снимок на удостоверении личности был черно-белый и слегка подпорченный фотографом. То ли блик упал на объектив при съемке, то ли запечатленная персона от наведенных на нее софитов, вспотела, — но тем не менее, из-за пятна над переносицей, лицо хозяина документа подходило многим. В частности, если особенно не приглядываться, даже Базилюку.   

— Эй! Есть кто живой?! 

Голос, донесшийся сверху, был не менее неожиданным чем глас небесный и произвел на Дмитрия почти такое же впечатление. Встрепенувшись, Базилюк выскочил на открытое место и запрокинул голову, выискивая взглядом окликнувшего его.

— Я здесь! Внизу! 

Вообще-то, неприступной круча казалась только с воды. Зато теперь, когда распогодилось, было видно, что она вполне преодолима. 

— Не уезжайте, подождите! Я сейчас! 

Опасаясь, что его могут не дождаться, Базилюк буквально взлетел по склону. С благодарностью принял протянутую руку, а когда выпрямился, недоуменно помотал головой. Кино продолжалось… Перед ним стоял немолодой мужчина. Усатый, как Тарас Шевченко. В форме… Казацкой… Ну или как-то так. В этом, откосивший от армии, Дмитрий не разбирался. И на глаз отличал только гаишников. По нагрудной бляхе. 

У этого бляха тоже имелась. Только с номером, и без привычной трехбуквенной аббревиатуры. А еще — перевязь с саблей и непривычно толстая кобура. 

— Вы что же это, господин хороший, удумали? — поинтересовался сурово странный незнакомец. — На такой-то круче и в погожий день шею свернуть недолго. А меня Семен Ипатьевич потом опять в хвост и в гриву чихвостить станет. Мол, почему, не обеспечил? Русалку, что ль увидали?.. Что так бегом вниз сиганули?

— Семен Ипатьевич?.. — машинально переспросил Дмитрий, глядя не столько на ряженого стража порядка, сколько на стоящую поодаль лошадь. Ухоженную, статную. Под седлом… А еще немного дальше, на дороге стояло нечто… На первый взгляд — легковой автомобиль. Впрочем, и на второй тоже. Но, зачем легковушке вертикальная выхлопная труба с искрогасителем, как у тяжелых дизельных грузовиков и еще какое-то странное приспособление впереди в виде змеевика из полуторадюймовых труб, там где обычно размещается воздухозаборник радиатора, — Дмитрий не понял.   

— Ну да. Семен Ипатьевич Бельский. Становой пристав… — видимо в голове служаки не укладывалось, что кто-то может не знать столь высокое начальство. Поэтому он еще более посуровел лицом и требовательно протянул руку. — Полицейский урядник Щепкин. Иван Пантелеевич. Не позволите ли на ваш паспорт взглянуть… господин? 

— Что? А, ну да… — пребывая в раздумье Базилюк привычно сунул руку в карман и вытащил наружу паспортную книжку. И только когда книжица перекочевала из его ладони в ладонь урядника, Дмитрий сообразил, что предъявляет чужой документ. 

— Угу… Издалека пожаловали, Родион Евлампиевич. Впрочем, — полицейский уважительно кивнул на машину. — На таком звере… и тысяча верст не крюк. Слышал, что их уже производить начали. Но сам «Вольгу» впервые вижу. Хорош, хорош… Слов нет. Кстати, вам в Аккермане бывать не приходилось?

— А где это?

Полицейским за годы службы так часто приходится сталкиваться с ложью, что через какое-то время, они узнают фальшь интуитивно. Но в том-то и фокус, что Дмитрий не врал. Он попросту не знал, что город Белгород-Днестровский получил свое новое имя только после Великой Отечественной войны, а до этого именовался «Белой крепостью». 

Урядник внимательно поглядел на Базилюка и кивнул. Поверил. Так что следующий вопрос задал скорее для приличия, нежели по служебной необходимости:    

— По торговым надобностям к нам в волость, или каким другим делам?

Не зная как держать себя дальше и что отвечать, Дмитрий невнятно пожал плечами.

Увидев, что документы в порядке, полицейский урядник не счел себя вправе продолжать допрос. Если человек не уличенный преступник — это его личное дело: куда ехать и зачем. 

— Счастливого пути, Родион Евлампиевич… — полицейский вернул Базилюку паспорт и взял под козырек. — Только, это… будьте поосмотрительнее впредь, что ли? И вам оно не надо — в расцвете сил калекой стать, а то и вовсе, не приведи Господь, убиться насмерть. И мне потом мороки… в уезд отписываться. Чай не мальчик уже, чтобы вот так за русалкой кидаться. 

Не вникая в смысл произносимых урядником слов, Дмитрий сперва кивнул, а потом опять пожал плечами. Мол, да-да, вы совершенно правы, нехорошо получилось, впредь обязуюсь не нарушать и тому подобное. Зная из собственного опыта, что спорить с представителями власти, равно как и оправдываться, совершенно бесполезно. Какое решение примут сами, так оно и будет.

Урядник решил отпустить. Еще разок кинул руку к фуражке, очень легко, как на свой возраст, запрыгнул в седло и неторопливой рысью удалился. Оставив Дмитрия посреди дороги… В полнейшем недоумении.

— Мать моя женщина? — только несколькими минутами позже, когда силуэт всадника уменьшился до размеров сигаретной пачки, ожил Базилюк. — Я не понял? Тут кино снимают или веселится «Скрытая камера»? Так скажите уже, куда улыбаться и приветы передавать? Эй, меня кто-нибудь слышит?.."

А вот плохой и неправильный, который у читателя интереса не вызовет:

"Пролог.

- Что там происходит? – Поинтересовался капитан Николай Дронов, привставая в стременах. Его отряд возвращался в Пишпек с запада, садящееся солнце било в спину, но разглядеть, что за кутерьма образовалась в воротах крепости, всё равно не выходило.

- Да поди пойми, Николай Петрович. – Отозвался один из спутников капитана – унтер Керченский, худой узкоплечий москвич, на котором нелепо сидел драгунский мундир. Кроме унтера Николая сопровождали семеро рядовых драгун и трое местных воинов-киргизов из племени бугу. Именно старший воин, Джантай, уверенно заявил:

- Застряло что-то. Ругаются.

- Доедем – посмотрим. – Хмыкнул капитан, ни на секунду, впрочем, не сомневаясь в правоте бугинца. Тот обладал феноменально острым зрением и отличался гибким умом, что делало его превосходным разведчиком. 

Остаток пути смешанный отряд преодолел за четверть часа, пустив уставших лошадей лёгкой рысью. Дронов покачивался в седле, зевал и разглядывал приближающиеся стены Пишпека. Закатные лучи окрасили их в багрянец, и издалека могло показаться, что крепость кирпичная, будто московский Кремль. Но верить глазам не стоило – вся она, от внешних контрфорсов до самой цитадели, была возведена, по сути, из глины. Возведена, однако, умело и на совесть, явно при помощи военных инженеров из Арабского Халифата, а то и из Англии. Если б ещё бравые вояки хокандского хана, которому крепость принадлежала раньше, умели сперва целиться, а только потом стрелять… 

- Ты ж смотри. – Без особого удивления буркнул Керченский, когда они по откидному мосту пересекли крепостной ров. – Опять угадал, а. 

В распахнутых воротах стояла, занимая половину проёма, огромная повозка-арба, запряжённая двумя волами и с верхом гружёная кожами. Но причиной затора служила не она. Чуть дальше,уже полностью перегораживая проезд, торчал заглохший броневоз – покрытая копотью стальная коробка на гусеницах, с короткой дымовой трубой позади квадратной рубки. Подобные машины предназначались для уличных боёв и штурма полевых укреплений, однако, по сути, были просто бронированными паровыми тракторами. И после того, как боевые действия завершились, а Пишпек из недавнего трофея превратился в постоянную базу российских войск, их стали использовать именно в таком качестве – как вспомогательную технику. Благо, фронт работ был широк – около старой фортеции предстояло возвести станцию для железной дороги, ветку которой понемногу тянули через степь и горные перевалы, военный городок, способный вместить тысячи солдат, воздушный порт для приёма дирижаблей, чтобы военные грузы не разгружали в чистом поле, и много чего ещё. Последние месяцы на складах Пишпека запасали строительный материал, а на местах будущих строек инженеры размечали территорию и указывали, где рыть котлованы – здесь-то гусеничные машины и приходили на помощь. Разумеется, штурмовые лестницы и прочее сугубо боевое оборудование с паровиков давно сняли, однако в размерах от этого они не особо уменьшились. 

- Да-а… - В тон унтеру протянул Дронов, устало наклоняясь к гриве коня. – Я-то надеялся отчитаться – и домой… 

Проехать затор верхом не было никакой возможности – между стеной и броневозом едва бы протиснулся пеший, а собравшаяся вокруг машины толпа ещё больше стесняла движение. Кого здесь только не было – мелькали мундиры, костюмы европейского покроя, традиционные местные наряды разных мастей… Помимо военных из гарнизона, имперских чиновников и их семей, в крепости и вокруг неё жили также киргизы-кочевники, осевшие под защитой стен или прибывшие по делу из своих стойбищ, хокандцы-крестьяне, бежавшие к русским от непосильных ханских налогов, бухарские и хивинские купцы, явившиеся за фабричными товарами из России… И представители всех этих групп сейчас дружно, в едином порыве, орали на несчастного машиниста, который вместе с кочегаром пытался завести своё железное «чудовище». 

- Николай Петрович? – Дронова вдруг потянули за полу мундира.

- А? – Он опустил взгляд и увидел молодого ефрейтора – кажется, из канцелярии коменданта. – Да?

- Вас просят срочно в канцелярию подойти, на третий этаж. Я тут уже второй час торчу, вас жду…

- Ох… - Капитан сдвинул выцветшую фуражку на затылок и потёр лоб. - Да мне самому коменданту отчёт надо бы сдать, по результатам разведки. Не то, чтоб срочный, но важный… А что случилось-то?

- Мне не сообщили. – Пожал плечами ефрейтор.- Разве что… Как вы утром уехали, прилетел курьерский дирижабль. Да причалил не у складов, а в самой цитадели. Улетел почти сразу, и часа не провисел. Может, и связано…

Дронов несколько секунд смотрел на собеседника с очень странным выражением лица, потом сморгнул:

- Что-то у меня, как французы говорят, дежа-вю… Двухгодичной давности… Тогда тоже так начиналось.

- Что, господин капитан? – Не понял ефрейтор.

- Не важно… - Николай снова потёр лоб. – Ладно уж, веди. 

Он спешился и кинул поводья одному из драгун:

- Простите, братцы, что бросаю… До казарм уж без меня доберётесь. 

- Тогда мы внутрь не поедем. – Коротко сказал Джантай, и оба его товарища закивали, соглашаясь. – К себе поедем.

- Конечно. – Капитан мысленно усмехнулся – киргизский воин посредственно владел русским языком, однако умело это скрывал, говоря рубленными фразами, избегая сложных слов. – Но завтра пришли человека в крепость, вы можете понадобиться.   

Распрощавшись с товарищами, Дронов последовал за ефрейтором. Тот повёл его в обход столпотворения, через караулку, что было кстати. Задержавшись немного, Николай выпросил у дежурного офицера карандаш и клочок бумаги, на котором коряво вывел сообщение коменданту:

«Утренние сведения частично подтвердились. В сорока километрах к югу от Пишпека, где пастухи видели всадников в ханских мундирах, нашёл следы подков, какие носят строевые лошади Хоканда. Нужно уточнять. Дронов». 

 *                                                                         **

- Третий этаж… Третий этаж… - Кряхтел под нос Николай, поднимаясь по крутой лестнице. Канцелярия коменданта делилась на две части – военную и, с недавних пор, ещё и цивильную. Военная канцелярия с первых недель размещалась в одном из старых зданий цитадели, а вот для гражданской рядом возвели отдельное, новое. Благо, цитадель занимала половину Пишпека, так что свободное место нашлось. Строение было таким же глинобитным, как и все остальные, но вид имело отнюдь не азиатский – прямоугольное, аж в три этажа, что по местным меркам очень много, белёное, с застеклёнными окнами… Особенно же его выделяли новенькие, блестящие на солнце серебром металлические трубы пневмопочты, «подпоясывающие» каждый из трёх этажей на уровне пола. Множество отростков ныряло внутрь стен, к установленным в кабинетах терминалам приёма. Позади здания поднимался дымок – там, ближе к крепостной стене, пыхтела маломощным котлом крошечная станция подкачки, позволяющая сохранять давление в трубах на этом финальном участке почтовой сети. Возможно, единственная в регионе – обеспечивала она лишь цивильную канцелярию и отдельный терминал срочной связи при штабе. 

Таким образом, прибежище бюрократии на фоне военных построек выглядело вполне впечатляюще, однако чем в крепости занимались гражданские чиновники, всё равно не до конца было понятно остальному её населению – судя по всему, они готовили почву для превращения сугубо военной фортеции в полноценный город, хотя бы на бумаге. Российская империя только-только утвердилась в Чуйской и Иссык-Кульской долинах, но новым землям уже требовалась столица. 

- Третий этаж… - Ещё раз повторил капитан, перешагивая последнюю ступеньку. – Пятая дверь…  

В коридоре было темно – единственное окно выходило на восток, а солнечный диск как раз коснулся горизонта на западе. Зато отыскать среди непронумерованных дверей пятую оказалось просто – из-под неё пробивалась полоска тёплого жёлтого света. Внутри горел химический фонарь, и значит, кто-то был. Остальные помещения, очевидно, пустовали, что неудивительно – гражданскому штату первого этажа пока хватало с лихвой.

- Ладно… - Дронов перевёл дух и толкнул створку. Не медля, шагнул внутрь, готовый вытянуться во фрунт и отдать честь, если в кабинете окажется какая-то важная персона – ведь не зря же молчал посыльный…

- Ну здравствуйте, Николай Петрович. – Молодая женщина поднялась из-за письменного стола, на котором ровно горел золотистый светильник, и улыбнулась – случайный человек сказал бы, что весьма зловеще.

- Здравствуйте… Настя. – Ответил Дронов, чувствуя, как губы словно сами по себе расплываются в ответной улыбке. Персона и в самом деле важная… Дежа-вю, говорите? 

Полтора года назад, когда русские войска ещё только шли на Пишпек, сыскной агент Третьего отделения Анастасия Егоровна Агафьева вела в Чуйской долине тайное расследование, и Николай вместе со своими людьми обеспечивал её безопасность. По окончании работы расстались они очень тепло, девушка обещала присылать весточки при возможности, но увидеть её вновь Дронов не особо рассчитывал. Хотя спустя пару месяцев и признался себе с непонятным удовлетворением, что искренне скучает по этой эксцентричной особе, которую и знал-то считанные дни. А теперь - пожалуйста… Вот она, Настя, стоит перед ним, знакомо усмехаясь. И не изменилась ни капли. По-прежнему стройная и поджарая до лёгкой худобы.  Густые тёмные волосы по-прежнему собраны в два низких хвостика, перетянутых на уровне шеи, и только длинные прямые пряди спадают на виски. Усмешка та же самая, совсем не девичья, вызывающая острое желание проверить карманы – на месте ли кошелёк и часы? А главное - малахитово-зелёные глаза тоже прежние, вечно улыбающиеся за линзами овальных очков в тонкой серебряной оправе. И привычка одеваться по-мужски никуда не делась – сейчас на сыскном агенте были чёрные брюки навыпуск, туго подпоясанные офицерским ремнём с литой пряжкой, серая рубашка с жёстким воротником и лёгкая жилетка, едва прикрывающая лопатки. Вообще, местные девушки часто носили узорчатые жилеты с платьями, но эта была именно от мужского европейского костюма. Не удержавшись, Николай бросил взгляд на вешалку в углу – как и следовало ожидать, на её крючках висели шляпа с узкими полями и коротенькая лётная курточка. Следы от споротых знаков различия на воротнике и рукавах последней давно изгладились, однако Дронов побился бы об заклад, что это та самая куртка, в которой Настя была при их первой встрече. И шляпа та же, хоть перо уже не серое, а, в тон самой шляпе и куртке, светло-коричневое…

- Ну как, шок прошёл? – Осведомилась девушка. – Говорить можете?

- Ага. – Николай спохватился, что молчит уже добрую минуту, и постарался поддержать полушутливый тон хозяйки кабинета. – И даже хочу, хоть и устал страшно. Сколько мы не виделись?

- Хм-м… - Агафьева отступила на шаг и почесала кончик носа в деланной задумчивости. – Сейчас у нас апрель две тысячи четырнадцатого, тогда был август двенадцатого… Двадцать месяцев, выходит, знакомы. Ровно двадцать. – Она чуть наклонила голову и хитро глянула на него поверх овальных линз. – Немало, а? Может, уже перейдём на «ты»? 

Капитан открыл было рот, чтобы уточнить – они не двадцать месяцев знакомы, а были знакомы двадцать месяцев назад, разница велика… И приличные люди с девушкой так просто на «ты» не переходят, даже если она служит в тайной полиции государя… Но вместо этого хмыкнул:

- Договорились. – И, после новой паузы, опять улыбнулся. – Я… рад тебя видеть, Настя. Честно. 

- И я тебя. Хочешь верь, хочешь не верь… – Анастасия Егоровна вернулась за стол и сделала приглашающий жест. – Садись, побеседуем.

- Так значит, это ты меня вызвала? – Дронов послушно опустился на предложенный табурет без спинки. 

- Я. – Ответила Настя, дописывая что-то на лежащем перед ней листе. Закончив, протянула бумагу мужчине. – Поставь роспись.

- А что это? – Капитан принял листок, прочёл заголовок. Удивлённо вскинул брови.

- Да. – Кивнула девушка. – Подписка о неразглашении. Всего, что ты можешь узнать, работая вместе со мной.

- Так… ты опять что-то у нас расследуешь? – Догадался Николай, пробегая взглядом ровные строчки на желтоватой бумаге – даже при плохом освещении агент писала очень мелко и убористо. 

- Хуже. – Настя облокотилась о столешницу, сплетая пальцы перед лицом. Очки сверкнули, на миг потеряв прозрачность.– Я теперь здесь работаю на постоянной основе. 

- То есть?

- С сегодняшнего дня в Пишпеке открыт филиал Особой Экспедиции Третьего Отделения. – Пояснила девушка. – И мне поручено его возглавить.

- Ух ты! Поздравляю. – Искренне сказал Дронов, отрываясь от чтения. – Так ты теперь не простой сыскарь, а большая начальница? 

- Ну, как большая… - Не меняя позы, агент пожала плечами. – Видишь эту комнату? Всё имущество филиала находится в ней.

Николай ещё раз огляделся. Стол, светильник, ранее замеченная вешалка, табурет, стул, на котором сидит Настя, грубо сколоченный шкаф, протёртый до дыр войлочный ковёр на полу, заклёпанный обрубок трубы, торчащий в углу вместо почтового терминала… И голые стены.

- Негусто. – Признал он. 

- Более того. Перед тобой сейчас ровно половина личного состава отдела. – Она прижала ладони к груди, как бы представляясь. – Помимо кабинета в моём распоряжении аж целых пятьсот казённых рублей и один сотрудник.

- Телохранитель? 

- Если бы. Ученица-стажёрка. Навесили перед отправлением… Сейчас она в архиве коменданта, позже познакомлю. 

- Тоже ведь неплохо. – Офицер всё же сдержал улыбку, пощадив чувства собеседницы. – Раз тебе поручают воспитывать стажёров, значит – признают твои опыт и мудрость. 

- Угу… - Настя прокашлялась в кулак и вдруг произнесла незнакомым мужским голосом. – «Она такая же бестолочь, какой была ты десять лет назад. Вы поладите». 

Дронов видел этот трюк прежде, когда при первой встрече агент виртуозно воспроизвела речь полковника Эйммермана, корпусного командира. Потому в ответ он лишь сочувственно кивнул:

- Ясно тогда, зачем я тебе понадобился… 

- Надеюсь на всестороннее сотрудничество. – Настя подмигнула, откидываясь на жёсткую спинку. – В прошлый раз вроде неплохо получилось, а? 

- Неплохо, так что можешь на меня рассчитывать. – Дронов наконец взял перо и поставил роспись внизу документа о неразглашении. 

- Этого достаточно. – Девушка улыбнулась, не разжимая губ - вышло почти мило. Николай уже успел привыкнуть к тому, что обычная улыбка Анастасии Егоровны более подходит опереточному злодею, однако каждый раз, видя её, всё равно ощущал на спине холодные мурашки. – Поговорим о деталях завтра? 

- Почему же. - Капитан поднялся. – Можно и сейчас. Только, с твоего дозволения, в другом месте. Более приятном…

          *                                                         **

- Потрясающе. – Выдохнула Настя, придерживая наброшенную на плечи курточку. Солнце уже скрылось, оставив на западе золотую полоску вдоль горизонта, и в глиняном Пишпеке было прохладно. – Вот уж чего не ожидала увидеть в крепости…

Персики и абрикосы цвели вовсю, и маленький пруд, вокруг которого они росли, был густо усыпан опавшими лепестками – белыми, розовыми… Лёгкий ночной ветерок, всегда поднимающийся после заката, качал их на едва заметных волнах… А между тем, располагалось это чудо в двух шагах от торговых рядов, вплотную примыкающих к воротам. До внешней стены было рукой подать.

- Хокандцы – жители Ферганы, привыкшие к фруктовым садам. – Сказал Николай, косясь на девушку сверху вниз. Хоть по женским меркам Настя и была довольно высокой, драгунский капитан превосходил её ростом на целую голову. – Кусочек этих садов они принесли с собой… Ну а мы оставили всё как есть. 

С минуту они молчали, стоя плечом к плечу и слушая, как журчит канальчик, питающий пруд свежей водой. На стенах перекликались часовые, зажигались сторожевые огни, а в темнеющем небе проблёскивали первые звёзды. Со стороны купеческих лавок доносились голоса и скрип тележных колёс – торговцы закрывали свои заведения на ночь.  

- Ладно. – Не без сожаления вздохнул Дронов. – Пора и к делу. 

- Как скажешь. – Девушка сошла с земляной площадки, на которой они стояли, и присела на её край, вытянув ноги к воде. Николай, не колеблясь, опустился рядом. 

- Так какой помощи ты от меня ждёшь? – Поинтересовался он. – Конкретно?

- Ну уж не филёрской. – Хмыкнула Настя. – Охрана и консультация по местным вопросам. Если мне потребуется иметь дело с  местными жителями или арестовать кого-то… Ну и, может, ещё что-нибудь… Пока даже и не знаю. – Агент вздохнула. – Пойми, я тут совершенно одна, и не могу разорваться на десять маленьких Настенек. А стажёрку сама к серьёзному делу не подпущу, рано ей. Она очень хорошо умеет влипать в неприятности, не хуже меня. Вот только выбираться из них самостоятельно ещё не научилась. Ты представляешь, пока сюда добиралась, поездом и дирижаблем, мне трижды приходилось её буквально за шиворот… 

- Э… Кхм… А как насчёт военной контрразведки? – Осторожно перебил сыщицу Дронов. – У нас же есть при штабе служба, неплохо налаженная, с агентурой.  

Девушка медленно сняла очки и, держа их за дужку, близоруко щурясь, глянула офицеру прямо в глаза. Спросила скептически:

- Как, по-твоему, в армейских службах относятся к Третьему отделению? 

Дронов промедлил с ответом – он рассматривал тонкий шрамик на правой скуле Насти. Белесая полоска шла от крыла носа к уху, аккурат под нижним краем очков. Эту отметку девушка заработала в прошлое их совместное приключение – и отнеслась к ней с поразительным пренебрежением. Тогда она уверяла, что шрам затянется без следа, но, очевидно, ошиблась… 

- Эй!

- Ох, прости. – Отогнав несвоевременные воспоминания, капитан собрался с мыслями и хлопнул себя по лбу. – Ну я и дурак… 

- Вот именно. – Кивнула Анастасия, надевая очки. – Это лично ты со мной давно знаком, а вообще в армии нас не любят. С разведслужбой же и вовсе прямая конкуренция… Формально они должны мне помогать, но мне-то помощь будет нужна реальная. К тому же, мы вряд ли будем с ними часто пересекаться. Напомню – мне здесь велено создать не просто филиал Третьего отделения, а, конкретно, Особой Экспедиции. 

- Ага, и значит…

- Значит, что войсковая контрразведка может и дальше ловить шпионов и дезертиров. Меня же интересуют в первую очередь… пришельцы с той стороны зеркала. – Девушка запрокинула голову, чтобы посмотреть на звёзды, и линзы её очков ярко сверкнули. 

Над крепостью серебряной ханской монетой висела полная луна… "

Выводы делайте сами.