Проба пера, дамы и господа. Не кидайтесь тапками!

Писала я писала и неожиданно смонтировала. Очнулась у компа рано утром. Кот орет голодными воплями, остальные домашние не отсвечивают.  Возле монитора я, бутылка ополовиненной колы и пара засохших бутербродов. Не стану пересказывать с чем, самой противно. А на экране оно. То есть чудо. Как случилось не помню.  

А начиналось-то все мирно. Роман Наши грязные танцы    движется к своему кульминалу. Героиню явно должны пришлепнуть если не злодеи, то хотя бы высшие силы в виде молнии, как акт сострадания к автору и читателям. Но тут на сцену выступает, мать ее, высшая справедливость. И вуаля. Миром опять правит любофф. А я ведь уже видела рожки Вельзевула торчащие из свадебного торта.   Что тут скажешь, автор не управляет своими героями. Они живут в его голове как вздумается. И сводят его с ума каждый на свой лад.  

В общем, дописала очередную главу. Стремительно быстро, за вечер. А вот видео к ней монтировала дня три. А сколько часов провела за созданием картинок... КПД прямо скажем, любой физик венок бы прислал с траурной ленточкой.

Так что давайте сначала по тексту.  А то видео будет непонятным. 

Ночь Гая Фокса, которая наступает пятого ноября, по мне, так очень хороший праздник. Террористический акт не удался, давайте выпьем и сожжем все, что сможем. Как-то так. Микс из нового года и Масленицы. И чучело жгут, и фейерверки запускают. Что тут скажешь, странная традиция. Она уходит в прошлое аж на четыреста лет. Был такой старинный террорист, Гай Фокс, который решил взорвать парламент вместе с королем. Но проблема мистера Фокса была в том, что в этом парламенте заседал его добрый друг. И он при всей своей революционной кровожадности никак не мог позволить другу погибнуть, а потому написал ему письмо с просьбой не приходить пятого ноября на заседание. Письмо Гая Фокса тут же попало в службу безопасности короля. А там, заподозрив неладное, проверили подвалы парламента, узрели в них взрывоопасные вещества и по горячим следам раскрыли заговор. Покушение на парламент и короля не удалось. Узнав об этом, англичане так возрадовались, что тут же принялись жечь костры на улицах и запускать китайские фейерверки, заготовленные для Рождества. Так появилась традиция праздновать ночь Гая Фокса. Который, к слову, кончил свою жизнь очень плохо – его четвертовали. Как человека, мне, его конечно жаль, но как террориста нет. Никакая, даже самая светлая идея не стоит и одной жизни. 

По всей Великобритании эту дату очень любят и отмечают с размахом. И правильно. На мой взгляд это праздник против терроризма. В кои-то веки удалось спасти людей от бомбы. Представьте себе, что спецслужбы смогли бы предотвратить теракт в Беслане, Норд-Осте или 11 сентября в Нью-Йорке. Наверное, тоже бы праздновали несколько сотен лет подряд. 

В Оксфорде к ночи Гая Фокса подходят ответственно. Тут полно молодежи, которой хочется веселья и зрелищ. А если с поводом, так и подавно. Поэтому тыквы Хэллоуина уже первого ноября везде заменили белыми масками V – негласной эмблемой ночи Гая Фокса. 

  И еще немного

 

В восемь мы втроем: Берти, Эльза и я, – вышли на High Street, договорившись посмотреть на шествие с факелами минут десять. А потом поехать в Лондон. Эльза куталась в бежевое манто не то из пуха, не то из какой-то синтетической фигни имитировавшей атрибут шикарной жизни. И платье на ней было короткое и шелковое, больше походившее на ночнушку. Понятно, что в таком виде в промозглый ноябрьский вечер шествие с факелами ее могло заинтересовать лишь близостью к источнику тепла. Но они с Берти страдали ради меня. Для меня шествие было в новинку. Поэтому, когда показались первые колонны парней в белых масках и с факелами в руках, я завизжала от восторга. Словно средневековье неожиданно выплеснулось огненной рекой на улицу и потекло величием древних традиций. В этом вся Англия. Страна, стоящая на пластах своей многовековой истории, которую ты ощущаешь каждым шагом по брусчатке, каждым касанием к древним стеллажам в библиотеке или вот как сейчас поравнявшись с факельным шествием идущих уже четыреста лет. В этом я завидовала англичанам. Потому что их традиции настоящие. Их корни уходят глубоко в землю и поэтому их национальное самосознание крепко как многовековой дуб. А у нас, к сожалению, все новодел. Традиции, праздники даже религия трижды переписаны за последние сто лет. Не корни, а скрепы, призванные сцепить расползающуюся, размокшую промокашку. 

    От шествия натурально захватывало дух. Величественно и в то же время по-студенчески весело. Парни и девчонки из разных колледжей пританцовывали. У многих, кроме факелов в руках были и бутылки с пивом или вином. Из переносных колонок неслась музыка. В основном современная, но были конечно и те, кто ставил что-то типа «O, Fortuna» из кантаты «CarminaBurana» или даже легендарный хит Enigma. Но под него браво не потопаешь. Так что эти ребята заведомо проигрывали в темпе и энергетике.

    – Я уверена, она здесь! – кричала мне в лицо Эльза. 

    – Кто? 

    – Да, Миа, же! Наверняка прыгает в маске и с факелом, сучка!

    На всякий случай я огляделась, хотя узнать Мию, если она в маске и с факелом, среди сотен похожих людей в масках с факелами было нереально. 

    – Могла бы и нас позвать, – запоздало обиделась я. Принять участие в таком массовом действии казалось сейчас нереальным удовольствием. Мы с Эльзой с сожалением бросили взгляды на наши вечерние платья. Н-да, мы в этот праздник черных плащей и старинного огня в своих шелковых тряпочках никак не вписывались. Да и Берти в своем смокинге тоже. Мы втроем тут как из другого мира. Один из нас так точно, а мы с Эльзой ряженые. 

    – Жаль, что нельзя остаться на сожжение чучела, – Эльза так откровенно стучала зубами и коленками, что я усомнилась в ее искренности. 

    Если верить расписанию, то разожгут костер на площади только в полночь. К этому времени мы может уже из Лондона вернемся. Я посмотрела на Берти. Он стоически переносил невзгоды и делал вид, что ему все очень нравится.   

    – Ладно, – сдалась я, – Поехали на вашу гламурную вечеринку, что б ее. 

Вот. Теперь, когда вы в теме, давайте смотреть ролик. Если что, там про любофф