Пирушка индейцев майя. Даже у самых суровых индейцев было вееселье.

Индейцы майя - такие же люди, как и мы с вами. И в перерывах между человеческими жертвоприношениями, войнами, ритуальными кровопусканиями и возведением пирамид они успевали расслабиться в компании друзей. 

Одна из таких вечеринок запечатлена на вазе для какао. Текст с этой вазы описал Д.Д. Беляев в одной из своих блистательных лекций по юмору в мире майя.

Наш друг Виктор Николаевич Талах уточнил детали перевода, сделав его более достоверным и понятным.

В своей лекции «Смех и юмор в культуре древних майя». «Гиперион», 26.03.19 Д. Д. Беляев среди прочего приводит частичный перевод надписи и истолкование сцены на расписной вазе из Музея изящных искусств в Бостоне (2003.775,№1092 в MayaVase Database Джастина Керра).

Изображенное событие Д. Д. Беляев называет «веселым праздником». В целом предложенные им перевод и толкование фрагментов надписей на вазе не вызывают особах возражений, в то же время, некоторые подробности, на наш взгляд, требу ют уточнения.

Надпись по венчику («Стандартная первичная последовательность»), указывающая на собственника (заказчика) вазы (Д. Беляевым не переведена):

Вот появилась картина росписи кубка для какао – свежего пенистого? напитка Шиб??? Уча???, первого Йашкабского главного жезлоносца.

yu-u-ne chi-hi ch’a-ho-ma 2wa-li

Шатается во хмелю молодой человек на пирушке.

Д. Беляев: AJ-u-ne chi-hi ch’a-ho-ma 2wa-li

Ах УнеЧих, воскуритель благовоний, ваваль.

Комментарий:

1. Первый знак встречается в «первичной стандартной формуле» на вазе Kerr 1183, где образует часть записи yu-k’i-bi, «сосуд для питья»:

следовательно, его чтение – yu.

В ица yun-tik = mecerlo, swamp, «качать, качаться» (весьма точно описывает движения пьяного). Буквальный перевод словосочетания yun-chih:«шатание-хмель» (образовано по той же модели, что ch`ak-baah,букв. «отрубание - голова», «обезглавливание»).

2. В описаниях «юбилейных церемоний» термин ch’aho’m обачно переводят «воскуритель». Однако, Франсиско Моран в своей «Грамматике чольти» приводит еще одно значение: chahom = mansebo, «юноша, парень». Поскольку сцена никак не указывает на участие персонажей в обряде воскурения благовоний, предпочтительным кажется второе значение.
3. Д. Беляев оставляет термин wawal без перевода, полагая, что это некий титул. Однако, на «Вазе с колибри» (Кerr8008) имеется текст:

ma-xu-pu CHAN-na-ch’a-ja a-wi-chi-nal wa-wa-li ya-la-ji-ya tz’u-nu2 ti-Itzam-Kokaaj, «Да не закончится небесное пиноле перед тобой, вавалем (?)» – говорит колибри Ицам-Кокаху.

В сцене между Колибри и антропоморфным Ицам-Кокахом с чертами тикальского правителя Хасав Чан К’авииля большой сосуд с надписью sa, «атоле».

Таким образом, термин ваваль относится к пирующему Ицам-Кокааху. У божества и пьяного парня с вазы К1092 нет ничего общего, кроме того, что оба пируют. Соответственно, это слово можно обобщенно перевести как «участник пиршества, пирующий» или «пиршество, пирушка». Слово может быть образовано путем сочетания корней wah = «хлеб, еда, угощение»и waal, из wah-al, ср. юк. uahil = «banquete; convite». Его вариантом может быть известное в колониальных текстах выражение uahal-uah (они отличаются только порядком элементов uahal и uah): uahal-uah u than katun = «пир – слово двадцатилетия»; tumen uvahaluahoob yetel ahitzmal ulil ahau lae = «из-за их пира с этим ицамальским владыкой Улилем». Беспредложные обстоятельства места характерны для синтаксиса майя: la-K`IN-ni ch`o-ja cha-ki AJAW-le= «На востоке синяя краска у Чаака, владычество» (Дрезденский кодекс, 22b), la-K`IN-ni K`AL-AJ CHAK-EK`= «На востоке принята Большая Звезда»(Дрезденский кодекс, 24. Ia).

В таком случае текст на «Вазе с колибри» переводится:

«Да не закончится небесное пиноле перед тобой на пиру» – говорит колиби Ицам-Кокааху.

Надписи в сцене. А2

u-cha-nu2wa-li

Наблюдатель на пирушке.

Д. Беляев: u-cha-nu2wa-li

Сторож ваваля.

Комментарий:

Chaan имеет первичное значение «смотреть, наблюдать», значение «сторож, охранник» – вторично. В контексте представляется более обоснованным обобщенное значение.

Надписи в сцене. В

IL-la-wi u-tzi AJ-KAB AJ-la-tzike-KELEM

Тот, кто видит хорошее – житель страны, хозяин склада, парень.

(Надпись на сосуде):

chi

Брага из магея

Д. Беляев: wi-IL-la u-tzia-KAB a-la-tzike-KELEM

Я вижу хорошее – Ах Каб, кладовщик, парень.

Комментарий

Можно читать знаки первого блока в порядке, предлагаемом Д. Беляевым и рассматривать его как запись глагола в первом лице единственного числа, однако, в таком случае он плохо согласуется с подлежащим, выраженным последними тремя словами. Более вероятно,что верхний знак первого блока передает записанный в графической инверсии суффикс антипассива –wi.

Надписи в сцене. С

la-ko-nich’o-ko

Отваливаем,ребята!

Д. Беляев: la-ko-nich’o-ko

Потащили юношу!

Комментарий

Предположение, что первый блок передает глагол в повелительном наклонении (точнее, в оптативе), весьма привлекательно. Однако, употребленная грамматическая форма указывает на 1-е лицо множественного числа. Кроме того, глагольный корень lak в юкатекском и ица имеет значение не «тащить», а despegarse, arrancarse, «отделять(ся), отклеивать(ся), отрывать(ся)». Можно предположить значение примерно: «Сваливаем, пацаны!» Альтернативный перевод может основываться на чоланском lak = agarrado, «схваченный»: «Хватаем пацана!»

Надписи в сцене. D

hi ch’a-HOM EK’-IL-wi ch’a-ja u-… u-lu AJ-chi-ji wa-wa-li

Вот молодой человек, тот, кто под. звездами (?) видит пиноле и … атоле, охотник, на пиру.

Надписи в сцене. E

ku-xu ba-ni ta?-OhL-li

Веселитесь! (букв. «Оживитесь в сердце!»)

Д. Беляев: ku-xuba-nia-w?-OhL-li

Веселитесь! (букв. «Оживите ваше (?) сердце!»)

Комментарий

Верхний знак нижнего блока не похож ни на a-, ни на wo-, скорее, он близок к рукописному варианту ta.

(Надпись на сосуде с листьями магея):

chi

Брага из магея.

Д. Д. Беляев подчеркивает отсутствие в сцене и надписях каких-либо мифологических аллюзий и коннотаций. Вместе с тем, он приводит сцену и надпись на сосуде из частной коллекции (Kerr9294), также описывающие застолье с употреблением браги из магея (он называет её «Невесёлый праздник»), в тексте на которой имеется дословное совпадение с фрагментом Е. Текст не является типичным, из чего можно предположить, что роспись на обоих сосудах иллюстрирует в разных вариантах один и тот же рассказ мифологического или нравственно-бытового содержания.