Мои хэппи-энды
Автор: Мария БерестоваЯ всегда заканчиваю книги ХЭ, потому что основная цель моих книг - терапевтическая. Мне важно, чтобы после прочтения моей книги психологическое и эмоциональное состояние читателя улучшилось, и финал - один из мощнейший инструментов на этом пути. И, конечно, обычно я сперва придумываю финал, а потом уже пишу книгу. Но не всегда то, что я придумала сперва, совпадает с тем, что вышло, так что тут есть интересные истории.
1. "В поисках солнца"
В моей первоначальной задумке Михар должен был стать "двойником" Грэхарда, и Дерек должен был "закрыть" грэхардовскую историю путем прокачки отношений с Михаром. Дерек должен был нарастить политический капитал, стать равным Михару и добиться от него признания этого равенства. Закончить книгу планировалось на той точке, где Дерек становится правителем Аньена (столица Анджелии) и возвращается домой, где друзья устраивают ему праздник в честь его назначения.
Где-то к концу третьей книги мне стало очевидно, что дело не срастется: и Дерек не желал идти в политику, и Михар не вызывал у него чувств, схожих с чувствами к Грэхарду. И я встала перед тяжелым пониманием, что линию с Грэхардом нужно закрывать через Грэхарда - что на тот момент казалось мне совершенно невозможным.
Я не помню, когда, почему и каким образом мне стукнула в голову идея с заговором, но это было лучшим моим инсайтом за всю книгу. Благодаря заговору у меня появилась та ниточка, через которую я могла завершить конфликт Дерека и Грэхарда напрямую.
Еще не придумав толком всю движуху с заговором и с тем, как Дерек планирует его срывать, я однозначно придумала, как закрою финал: Грэхард пошлет в Анджелию каравеллу, на которой напишет что-то такое, что сразу даст понять Дереку - всё.
Угум. Вы не хотите знать, сколько времени я потратила на то, чтобы придумать, что именно будет написано на каравелле, и сколько десятков - или даже сотен - вариантов я перебрала.
Но в итоге вышло, как мне кажется, изумительно.
С этого ракурса корма каравеллы была ему прекрасно видна, и он без проблем прочёл золотящиеся в осеннем мягком солнце буквы.
Несколько секунд он стоял, ошеломлённый, не в силах поверить, что видит то, что видит.
Он сморгнул; глаза его заслезились, он машинальным жестом протёр их; но искрящиеся солнечными лучиками буквы всё ещё упрямо складывались в слова «Неудержимый голубь».
Дерек издал сдавленный беспомощный звук.
Там, в Ньоне, было в обычае давать людям звучные прозвища. Но он, Дерек, был там пришлым, да к тому же — отчасти и шутом — поэтому он использовал по отношению к себе десятки забавных прозвищ, чтобы повеселить Грэхарда.
Неудержимым голубем он звал себя всякий раз, когда затевал носить личную переписку владыки.
Дерек снова поморгал; сердце его заходилось истошным бешеным стуком, грудь сдавливало от нехватки воздуха — он пытался сделать вдох, но у него этого совершенно не получалось, пока, наконец, он не закашлялся от нехватки кислорода.
Писать сентиментальные письма было, определённо, не в характере Грэхарда.
Поэтому с присущим ему размахом он прислал целую каравеллу, на которой лаконично написал всё, что имел сказать.
И Дерек увидел за двумя словами куда как больше, чем можно было бы написать в самом даже подробном письме.
Неудержимый голубь — это и признание его права на свободу, и восхищение им, и указание на бывшую между ними близость — на близость, от которой Грэхард не отказывался, несмотря ни на что, — и пожелание удачи, и...
Дерек так и стоял столбом, не чувствуя, как по щекам бегут слёзы, и совершенно забыв, что где-то здесь, на пристани, должен теперь находиться и зловещий ньонский агент, который по приказу Грэхарда подбросил ему эту записку и должен был теперь убедиться, что послание получено.
В голове Дерека не было сейчас и вообще ни одной мысли; потому что весь он, без остатка, превратился в этот момент в собственное сердце — и сердце это билось, неслось, задыхалось, захлёбывалось глубокой, искренней, бесконечной любовью.
Той самой любовью, Которую Дерек называл Богом.
Я, правда, весьма двояко отношусь к последней строчке. С моей православной точки зрения она неправильная. Дерек называет Богом любовь к человеку - и это, по факту, нарушение заповеди о сотворении кумира. С другой стороны, роман написан все-таки не про меня, а про Дерека, и эта строчка - квинтэссенция как сути Дерека, так и результата его поисков. Поэтому это тот случай, когда художественная правда оказалась для меня важнее личных убеждений.
Однако я долго крутила эту строчку в голове так и сяк, в попытках сделать ее более "правильной" с моей точки зрения - но не преуспела. Решила оставить дерековский вариант. В конце концов, я тут не катехизис пишу, а обычную светскую сказку.
2. "Любовь не с первого взгляда"
По изначальному плану вся третья часть романа должна была быть посвящена ссорам Каи и Канлара - поскольку конфликты такого рода неизбежны, когда в браке соединились две сильные доминирующие личности.
Поэтому ХЭ изначально был спланирован, как попытка показать: да, они ссорятся. Да, они конфликтуют. Да, они будут продолжать делать это все годы их брака. Но это не помешает им любить друг друга и идти по этой жизни вместе.
Наконец, ей удалось перейти к вопросу, который она хотела обсудить:
– Давай больше никогда не будем ссориться? – жалобно спросила она, глядя на него пронзительно.
Канлар был реалистом, поэтому, как ни заманчиво ему было ответить восторженным: «Никогда-никогда» – принялся занудно и педантично перечислять причины, по которым, как ему кажется, им не удастся не ссориться.
Характер, как известно, не лечится, но, возможно, в этом и состоит очарование человеческой личности?
Во всяком случае, королева, как и всегда, очередной приступ рационального занудства восприняла с пониманием и сочувствием. Как ни огорчительны были приведённые им аргументы, она и сама догадывалась, что не ссориться у них не получится.
– Ну тогда, – снизила порог требований она, – хотя бы пообещай мне, что не будешь оставлять меня в ссоре одну?
На три секунды задержав дыхание, он решительно ответил:
– Обещаю, – прекрасно понимая, на что подписывается, и каких усилий ему в будущем будет стоить необходимость держать это слово.
Возможно, именно в этот момент и началась – любовь?
В заключительной главе изначально планировалось показать, что Канлар справился со своей новой ролью, и что из него получится прекрасный соправитель, на которого Кая всегда сможет положиться.
3. "Сердца не покоряют силой"
Здесь у меня сюжетный ХЭ важнее любовного, поэтому не буду прописывать почти как в прошлом пункте "Рэми и Эртан научились договариваться". В "Сердцах..." важно то, что Рэми стала собой. Она обрела внутреннюю точку опоры, она выросла, она стала настоящей правительницей - что признал и ее отец-король. Именно поэтому заключительная глава переносит нас в Ниию: она выступает параллелью с нулевой главой (где Рэми полностью подчинена отцу) и с первой главой второй части (где Рэми не вписывается в свою старую жизнь).
И в тот же момент, как я впервые придумала Тьера, я поняла, что именно он скажет самую главную фразу, определяющую суть Рэми))
— Слушай, — поймала она Тьера.— А помнишь, я вскоре после свадьбы уезжала сюда с Нэсми?
— Ну, — в своей обычной немногословной манере согласился тот, не понимая, к чему она ведёт.
— А что бы ты сказал, — продолжила развивать свою мысль Рэми, — если бы я тогда так и осталась здесь?
Тьер медленно моргнул, пытаясь понять, о чём она, сложил два и два, разобрался в подоплёке вопроса и посмотрел на Рэми так, будто она была законченной дурой. Взгляд, и впрямь, пробирал до черепа, — и ей подумалось, что многие, наверно, соглашаются с Тьером только затем, чтобы он перестал на них так смотреть, — но всё оказалось ещё хуже, когда он открыл рот и медленно, тихо, с выражением «ну нельзя же быть такой идиоткой!» ответил:
— Я бы сказал, что в таком случае ты перестала бы быть Ирэмией А-Ларрес.
И тут Рэми поняла, что да, умение просто и прямо назвать очевидные последствия обычных решений — это сила пострашнее любых угроз, хитростей и манипуляций.
Потому что Тьер тут был, определённо, прав: нет ничего ужаснее, чем перестать быть тем, кто ты есть на самом деле.
4. "Выбрать волю"
Ну, здесь у меня самый сомнительный ХЭ - некоторые читатели даже ставят мне в упрек, что там вообще не ХЭ.
В свое время работа над романом прервалась на четыре месяца, потому что я реально не могла придумать ХЭ со взятыми мною вводными. И я крутила так и сяк десятки сценариев, пытаясь найти тот самый.
Очень сильно хотелось докрутить до финала как у "Призрака оперы", и я не раз пыталась так и сяк провернуть в голове сцены, в которых Грэхард дает Эсне развод, - но у меня никак это не получалось с характером Грэхарда.
В итоге, как по мне, я справилась ювелирно. Мне удалось так перетасовать персонажей и так подстроить обстоятельства, чтобы каждый из них получил то, о чем мечтал больше всего на свете: Грэхард - Эсну, Эсна - возможность что-то изменить в своей стране, а Дерек - свободу.
Прежде, чем сойтись на этом, я перепробовала в голове много сценариев. Например, тот, где Эсна уезжает с Дереком. Или тех, где Дерек остается, но решается на разговор с Грэхардом. Но во всех иных вариантах мне так или иначе приходилось пожертвовать интересами одного из персонажей. А мне не хотелось жертвовать ни одним из них, поэтому я остановилась на той точке, которую мы имеем в романе: Дерек уезжает и начинает новую жизнь, и это оказывается достаточно болезненным событием для Грэхарда, чтобы он задумался и изменил свою стратегию поведения с Эсной, чтобы не потерять и ее. А Эсна, в свою очередь, получила шанс реализоваться как королева - что, так-то, важно для цикла, он же именно и посвящен женщинам, ставшим королевами. И не женщинам, которые предпочли любовь и рай с милым в шалаше.
Вечернее солнце золотило морские волны, запутывалось бликами в волосах Эсны, отражалось на лице Грэхарда. Они говорили и говорили — впервые, наверно, — о тысяче совершенно неважных вещей, которые, на самом-то деле, и были важнее всего на свете.
Он никогда не думал, что может быть так хорошо — просто стоять на яхте под лёгким морским ветерком, просто говорить, просто смотреть. Она никогда не думала, что может быть так легко с ним — когда он не хмурится, не бросает грозные взгляды, а улыбается и смеётся так, как это делает всякий обычный человек, катаясь с любимой на яхте.
А потом разговоры перешли в поцелуи, и это были те поцелуи, от которых мурашки идут по позвоночнику и подгибаются ноги.
А потом была ночь, и они разглядывали звёзды, указывая друг другу созвездия, и смотрели на большую круглую луну, которая прокладывала своим светом дорожку по морской ряби.
А далеко-далеко в море, на корабле, который вёз на одного пассажира больше, чем планировалось, этот лишний пассажир смотрел на ту же самую луну, плакал и слагал в своём сердце строки писем, которые так никогда и не решится отправить.
Но, может быть, однажды эти строки станут песней, и долетят до слуха тех, кому они предназначены?
Заключительная глава была написана для того, чтобы показать, что характер не лечится, и Грэхрад не стал добрым и пушистым няшей, но они с Эсной все-таки научились договариваться. И что побег Дерека стал, на самом деле, последним подарком Дерека Грэхарду: он, по сути, подарил и завещал ему Эсну живой и настоящей.