Заметки из сортира

Меня сегодня укоряюще спросили, когда же не только про котов, а и про творчество будет, и я было начала писать ответ, а потом, расписавшись, решила его контентом сделать. На всякий случай: про творчество будет через недельку, если кому про сопли и котов не интересно, то дальше можно не читать. Я относительно добрый и пытающийся быть честным человек, поэтому предупреждаю. Про насущное:

"Сегодня не поеду на развод,

У меня немного болит живот".

(с) Прутков, Армейские афоризмы

Но ладно, это вчера было, сегодня уже:

"Даже с трудом на ногах стою —

Принести мне бобровую струю

Шум в ушах, и на языке кисло,

Нижняя губа совсем отвисла". (с) оттеда же

С работы вчерась отпросилась, когда-то отрабатывать придётся. Потому что я надеюсь, что далее, как зашло у героя, у меня не зайдёт:

"Уж не разбит ли я параличом?

Послать за полковым врачом.

98

Спереди плохо, сзади еще хуже,

Точно сижу я в холодной луже.

99

Не надо боле ни лекарств, ни корму.

Оденьте меня в парадную форму.

100

Ширин, вырин, штык молодец —

Не могу боле — приходит конец…"

И вообще моя телесность меня тяготит во всех смыслах (плачет, хочет в деревню к курям и не нуждаться в материальном), телу всё время чего-то надо, в последнее время больше полежать под двумя одеялами. Ещё хочется есть, но при запахе реальной еды подташнивает. Так и вспоминается рассказ мэтра Сорокина "Лошадиный суп" (сборник "Пир", всё-таки прекрасный, надо будет на бумаге купить), там героиню приучили к невещественной еде, и она не могла есть ставшую для неё несъедобной обычную.

Хм... у меня бабушка была ипохондрична, с удовольствием лечилась и любила поговорить о болезнях. К сожалению, я по малолетству не могла доставлять ей удовольствие просвещённой беседы на соответствующие темы, да и слушала невнимательно. А сейчас как хорошо: залез в бложек и вывалил всю правду, кто не уберёгся, тот и прочитал, хе-хе.

А, так вот, и дух вступает в конфликт с телом, он недоволен его немощностью. Дух хочет писать, а тело выдаст тысяч пять знаков — и выдыхается. Дух недоволен. Ох, представляю, каково было Жириновскому в пожилом возрасте: орать хочется, демоническое пламя внутри требует самовыражаться, а тело — шиш, не может соответствовать. Он говорил тихо. Вяло, бесцветно, без голоса почти — и было понятно, что обветшавшая оболочка долго не выдержит внутренний огонь.

Но я-то молода, только в силу вхожу. Мой дух должен порабощать тело, а не наоборот! Ладно, будем считать, это сезонное. И, опять же, несмотря на вздохи и кряхтение, пишу я довольно много и быстро. Но плохо успеваю за своими (и читательскими — что ж, отрадно, что они есть) аппетитами в этом плане. Надо торопиться.

Тэк, про сопли всё. Про котов: вот удивительные твари, конечно. Если, допустим, сидишь в маленькой комнатке (ах, эти милые критиканы, требующие всё называть "своими" именами, для них назову: в сортире), то кошка, желая войти, без палева открывает дверь лапой и заходит, а кот стесняется. Он мог бы, но нет — встаёт на задние лапы, просовывает грустный розовый нос в щель и так стоит. Если открыть дверь, то он войдёт и будет доволен, если нет, то нос так и будет взывать: