Карлсон. Одиночество эгоиста.

Про рыжего парня с пропеллером написали, кажется, все и всё. 

Да, воплощение детской мечты, с детства помним как же классно было бы в любой плохой ситуации нажать на кнопку на животе и упорхнуть от непонимающих родителей, тупых сверстников и прочих "фрекенбоков" - тут Линдгрен попала в яблочко. Стремление к независимости - через умение летать в данном случае - извечное сочетание детских грез, а то, что этим качеством наделяется не сам герой, а его не воображаемый друг, так это только в плюс. 

Но Линдгрен пошла дальше. В каком-то смысле, заплыла за педагогические буйки.

Во-первых, фокально  Карлсон подан через Малыша, через его восприятие -  мы ничего не знаем о его жизни, бэкграунде и прочих вбоквеллах. Прием "неосведомленный рассказчик" в детской литературе "редкая редкость" и тут нагоняет правильной пурги, а пронзительные эпизоды типа "очень одинокий петух", от которых детские психологи восторженно писали кипятком, идеально укладываются в патронник текста. 

В мультике это обыграли как "Малыш, я же лучше собаки" - вот вам одиночество эгоиста в полный рост.

Во-вторых, и это важнее - на фоне хорошей детской литературы, где герои с отрицательным обаянием рулили нашими мечтами, хамоватый и эгоистичный Карлсон выглядит, всё же, чересчур негативно  - и отличие тут не только в уровне условного "плохизма". 

Буратино из инфантильного лоха превращается в неформального - да и формального тоже -  лидера, Незнайка после лунных странствий и вовсе переживает катарсис, а про "Пеппидлинныйчулок" и говорить нечего - на фоне рыжего земляка (На родине Линдгрен ее популярность куда выше Карлсона) она просто пай-девочка, типа Бекки Тэтчер. 

Нет тут никакого романа взросления, сиречь воспитания - Карлсону наплевать не только на ожидания Малыша и иже с ним, но и на "правильно" настроенных читателей - он отрицает понятие альтруистической морали, как таковое.  А когда творит реальное добро (сцена с грабителями, содействие в сближении фрекен Бок и дяди Юлиуса), продолжает купаться в своей махровой самовлюбленности, хитро подмигивая читателю.

Так что наша восторженность рыжим парнем без возраста, объясняется, конечно, не нарушением законов аэродинамики и жилищного строительства. 

Карлсон заходит за край, ломает лицемерные манипуляции - типа необходимости личностного роста, бескорыстной помощи ближним и всех этих "перестань жить для себя (подтекст - "живи для меня"), "ну что, тебе трудно помочь, что ли" и так далее.

За что ему полагается мешок уважух и банка чуть забродившего варенья.