Объективисты
Автор: Николай БергГлянул тут ролик Мрака Солонины.
Вопияет горемыка о невинных немцах, которых омерзительные русские поубивали из озорства. Да так, что трупы до горизонта, ага. Мирных, гражданских беженцев. Ну собственно чего иначе от этой старой проститутки ожидать. Как и положено объективисту - старательно всегда поливает дерьмом сугубо наших солдат и офицеров и всячески облагораживает гитлеровцев. Помню общался с ним на тему его бодрого заявления, что на Невском пятачке - маленьком плацдарме под Ленинградом - наши уроды-генералы дескать положили там аж 300 тысяч красноармейцев только убитыми.
На мои скромные возражения - что даже считая по полной штатной численности всех принимавших ТАМ участие в боях частей и соединений не выходит больше 170 тысяч, причем все тылы, артиллерия и протчая не переправлялись через Неву, а были на нашем береге - он меня забанил, ага. Но вроде потом число убитых на Пятаке красноармейцев срезал до 250 тысяч.
Интересное у них объективистов в том, что они громко рассказывая о своей чудовищной объективенности и строгом следовании докумиентам германским - врут как сивые мерины, не краснея. А из документов выдирают только то, что подтверждает их бредни рейхофильские. В итоге получается чистая геббельсовщина.
Недалеко ходить - Уланов в очередной раз запустил свою шарманку о том, что все советское стрелковое оружие - херовое и в войсках им были крайне недовольны. Типа строго по документам. И ПТР - говно и СВТ - говно и ППШ с ППС - говно. И вот вам документы - рядовой Петриков недоволен дисковыми магазинами к ППШ, а рядовой Тетриков - недоволен ППС. И даже сержант Дедриков недоволен СВТ. Все строго по документам!!! Аж целый десяток недовольных всем советским оружием!!!!
Это из 34 млн. в армии и из нескольких миллионов пользователей ППШ. В том числе, надо полагать и немцев, корейцев, китайцев, вьетнамцев и канадцев с американцами и прочими австралийцами...
Некоторые его читатели робко возражают - ну как же, типа все плохо, вон - войну этим оружием выиграли и некоторые военные может даже были и довольны, в том числе и те же немцы, уважавшие СВТ...
Но тут смелый Уланов гордо требует - а представьте мне документы, что все были довольны!!! Вот от каждого пользователя! Прям как незабвенный бухгалтер пан Вотруба из "Тринадцати стульев", требовавший от неженатого пана Гималайского справку от каждой женщины, что он на ней не женат.
Поди растолкуй малограмотному в военном деле истерику, что вообще-то это оружие в войне победило. И принимавшие его на вооружение были сильно умнее рядового Тетрикова с его глупой головой и 1 классом церковно-приходской, что мешало освоить хитрую технику. Я, когда еще считал Уланова искренне заблуждавшимся и просто не очень знающим человеком, пытался ему это растолковать. Но там монолитная голова. Гранитный кремень.
Сколько раз уже он эти свои статейки прокручивал - не сосчитать. Но ни разу не припоминаю, чтоб он что плохое про немецкое, к примеру, оружие написал. И уж тем более - по американскому. Это табу. Зато по советскому - всему - многократно проезжался. Все плохое, одни минусы.
Тут и смелая заява, что в полевом бою ПТР значительно хуже фаустпатрона, что сразу говорит о том, что смелый критик не представляет себе - что такое полевой бой и каковы условия применения ПТР и фаустпатрона, который довольно долго не летел дальше 30 метров, да и в войска поступил уже после середины войны. При том нашим надо было выбивать у немцев чертову прорву всякого легкобронированного - с противопульным бронированием - добра. И сильно пораньше - прям с 1941 года, когда о фаустах и речи не было даже в Германии.
Зато на Восточный фронт что только под крестами не покатило! А там много чего было. Я об этом написал в "Что было у вермахта и не было у РККА" и во "Французских трофеях Рейха".
В том числе и неучтенного "ихспердами". Одних Рено-ФТ в немецкой армии была тысяча машин, и они ее активно пользовали прямо в 1941 году.
Псков, 1941 год. И да - пулеметный Т-26 против пушечного Рено ФТ не годился.
А всего - даже без самодельных броняшек вермахта и СС - было множество разного, официального и смертельного для нашей пехоты. И особенно смертоносного там, где не имелось ПТО.
И как- то все это, не боящееся пуль из винтовок и пулеметов - надо было останавливать и жечь. Куда подевались "устаревшие" Т-1 и Т-2? Да вот туда и подевались, в том числе и выбитые из ПТР.
Оружие всегда компромисс. Есть плюсы и минусы. И для 1941 и 1942 года ПТР был жизненно необходим. Потому старательное выпячивание только минусов и только у советского оружия - выглядит и глупо и подло.
Вот нравится мне эта картиночка - тут довольно полно показаны образцы стоящего на вооружении в Рейхе.
По моим прикидкам - от трети до половины - уязвимо для ПТР.
При этом то ли по своей глупости, то ли рассчитывая, что читатели у него идиоты - ихсперд старательно передергивает, выставляя картинку так, что все образцы того или иного оружия - совершенно одинаковы, что совсем не так. Достаточно глянуть на те же танки, хотя в них Уланов не разбирается. Ну тогда - пистолеты - и окажется, что выпущенные до войны Вальтеры П-38 по качеству даже отделки сильно отличаются от тех, что выпускались в конце войны.
И те же СВТ, выпускаемые на разных предприятиях, тоже сильно разнились. Вплоть до почти 100% брака на одном из заводов. И потому если Павличенко осталась очень недовольна подаренной ей СВТ - то неплохо было бы прикинуть - что это за СВТ и кто ее делал. К слову понравился наглый передер и в плане стрельбы с деревьев. Из мемуара выдернуто, что фотограф попросил Павличенко залезть на дерево и попозировать там, а она ему сказала, что в Севастополе с деревьев не стреляла.
Что истинная правда - там насчет деревьев было жидко. А стреляла она с дерева до того под Одессой - например, по румынскому пулеметному расчету, о чем в тех же мемуарах и рассказала.
"Из воспоминаний Павличенко:
"Новый приказ командира роты я постаралась исполнить как можно лучше.
Он поставил боевую задачу: уничтожить пулемет противника, который вел поистине убийственный и точный огонь со стороны селения Гильдендорф, не давая нашим, как говорится, и головы поднять.
В двадцатых числах сентября советское командование готовилось нанести в Восточном секторе удар по противнику силами 421-й и 157-й стрелковых дивизий. Последняя прибыла в Одессу из Новороссийска 17 сентября, имела численность более 12 тыс. человек личного состава и артиллерию: 24 пушки калибра 76 мм, 36 гаубиц калибра 152 мм с тремя боекомплектами. Это было мощное подспорье, поскольку полки 421-й дивизии пушек почти не имели (три орудия на километр фронта против восьмидесяти у румын). Планировалось, что наступление поддержит наша авиация, береговые батареи 37-я и 38-я, а также корабли Черноморского флота огнем своих пушек. Селения Гильдендорф, Болгарка, Александровка, совхоз имени Ворошилова находились на направлении главного удара. Нашим двум батальонам 54-го полка вместе с пятью батальонами из 157-й стрелковой дивизии предстояло штурмовать Гильдендорф.(с)
Перед этим мои однополчане выбили противника с кладбища, расположенного метрах в двухстах от южной оконечности села. На кладбище росли деревья: пять высоких кленов с раскидистыми кронами и толстыми пепельно-серыми стволами, неведомо как уцелевшие в жарких схватках, при бомбежках и артобстрелах.
Сложности, связанные с маскировкой в степи, отступили сами собой. Из книги 'Бои в Финляндии' я знала, что в карельских лесах финские снайперы-'кукушки' вели прицельный огонь по нашим войскам, спрятавшись среди веток могучих северных деревьев - сосен, елей, пихт. Почему бы мне не использовать этот опыт?
Лейтенант одобрил мой план.
Весь вечер я расшивала свою новую камуфляжную куртку с капюшоном зеленоватого цвета и коричневыми разводами. Старшина отдал мне обрывки маскировочных сетей и чью-то старую гимнастерку, которую я раскроила на ленты и кусочки небольшого размера. Разлохмаченная лента сгодилась, чтоб обернуть ствол 'снайперки'. Остальное вместе с кленовыми листьями, веточками и пучками травы я разместила на куртке, отчего она утратила прежний четкий силуэт и стала походить на одеяние лешего или болотной кикиморы.
За полтора часа до рассвета я отправилась на кладбище. Совсем не бедные люди - переселенцы из Германии - жили в деревне Гильдендорф. С немецкой аккуратностью обустроили они не только деревню, но и погост недалеко от нее: прямые дорожки, могилы с каменными надгробиями, решетчатые оградки. Деревья осеняли место вечного упокоения первого бургомистра Гильдендорфа почтенного Вильгельма Шмидта, умершего в 1899 году, о чем сообщала выбитая на мраморном монументе надпись. Поставив ноги на черную плиту, я стала забираться оттуда наверх по стволу могучего клена, склонявшегося над могильным памятником.
Снаряжение мое составляли лишь самые необходимые вещи: снайперская винтовка Мосина с прицелом 'ПЕ', два подсумка на ремне, наполненные патронами с 'легкими' пулями образца 1908 года и бронебойными пулями образца 1930 года с головками, окрашенными в черный цвет, так как я собиралась не только расстрелять пулеметчиков, но и вывести из строя их адскую машинку, фляга в суконном чехле, боевой нож 'финка'. Бинокль я не взяла, стальной шлем - тоже, поскольку слух после контузии стал хуже, и каска мешала воспринимать слабые звуки.
Перед восходом солнца подул ветер. Клен зашелестел листьями, но толстые ветки, расходившиеся в стороны от его могучего ствола, даже не покачнулись. Упираясь в них ногами, я удобно устроила винтовку на другой ветке примерно на уровне моих плеч и посмотрела в окуляр оптического прицела на деревню. Теперь ее улица, застроенная одноэтажными каменными домами, мельница, кирха, школа лежали передо мной, как на ладони. В саду, окружавшем большой полуразрушенный дом, я увидела универсальный немецкий пулемет 'МG-34' на стойке-треноге и коробки с патронными лентами, разложенными возле него. У пулемета имелся оптический прицел. Так вот в чем был секрет его сокрушительного действия! Ну, зловредные фашистские псы, я вас сейчас проучу...
В седьмом часу утра сменилось боевое охранение. Однако солдаты с винтовками меня не интересовали. Я ждала пулеметчиков. Они появились позже. Три румына в кителях серовато-песочного цвета и своих кепи с забавной тульей, вытянутой углом спереди и сзади, появились позже. Сначала они занимались пулеметом, потом расселись под деревьями и стали лакомиться крупными золотисто-желтыми грушами 'бере', кои во множестве валялись в саду под деревьями.
Я рассчитывала сделать три выстрела, не более. Причем один - в замок пулемета.
Вложив патрон с 'легкой' пулей в канал ствола, я закрыла затвор и прильнула к оптическому прицелу. Цель - голова рослого солдата, сидевшего около треноги с 'MG-34', находилась между трех черных линий - и, следовательно, до выстрела оставалось несколько секунд. Но вдруг в саду произошло какое-то движение. Пулеметчики вскочили, построились и замерли по стойке 'смирно'. Через минуту к ним подошли офицеры в фуражках. Наиболее интересно смотрелся один из них: сигара во рту, козырек фуражки с золотой полоской по краю, с правого плеча свешивается аксельбант, на боку - кожаный коричневый планшет, в руке - длинный хлыст. В целом - вид надменный и решительный.
Расстояние мне было известно: около двухсот метров. Ветер утих. Температура воздуха приближалась к двадцати пяти градусам тепла. Я взяла в прицел не солдата, а человека с аксельбантом, задержала дыхание, сосчитала про себя 'двадцать два - двадцать два' и плавно нажала на спусковой крючок.
Выстрел румыны слышали.
Как не услышать его в пронзительной утренней тишине? Но вероятно, им в голову не сразу пришло, что работает снайпер. Адъютант (ведь аксельбанты - принадлежность их униформы), даже не вскрикнув, повалился набок. Они засуетились возле него, и совершенно напрасно, поскольку пуля попала в переносицу. Я успела перезарядить винтовку два раза, и оба пулеметчика тоже оказались на земле. Бронебойная пуля четвертого выстрела ударила по затвору 'МG-34', выведя его из строя.
Противник опомнился и теперь вовсю лупил по кладбищу из минометов и винтовок. Вокруг меня свистели осколки мин и пули. Я прижалась к толстому стволу клена, но вскоре поняла, что он - плохая защита. Пять деревьев - не вековой карельский лес, в котором трудно что-либо разглядеть в вершинах сосен-исполинов. Куски горячего металла тут летали, подобно смертоносному рою, сбивая листья, разламывая тонкие ветки. Чувство страшной опасности оледенило сердце, но растерянности не вызвало. Это новобранец думает: 'Такого со мной НЕ МОЖЕТ случиться'. Солдат, побывавший под огнем, считает иначе: 'Это МОЖЕТ со мной произойти, потому надо быть осторожнее'. Тот, кто неоднократно видел смерть своих товарищей, осознает: 'Это ДОЛЖНО со мной случиться. Но не случится, если только меня здесь не будет'.
Следовало немедленно прыгать, хотя до земли - метра три. Чтобы не разбить дорогостоящую оптику, 'снайперку' я повесила на сук, который торчал гораздо ниже, и ринулась вниз, имитируя собственную гибель. Упала неудачно, ударившись правым боком о чей-то могильный камень, и сама подняться не смогла из-за сильной боли. Воронин прислал солдат, и они помогли мне встать на ноги, довели до блиндажа.
В девять часов утра 21 сентября 1941 года началась наступательная операция. Ее предваряла длительная артиллерийская подготовка. От залпов советских орудий и минометов, казалось, сотрясается земля. Мои однополчане готовились к атаке на Гильдендорф, а я, страдая от боли в правом боку, лежала в блиндаже и размышляла о том, что в книге 'Бои в Финляндии', конечно, писана правда, но все-таки, применяя чужой опыт, надо думать и своей головой, анализировать местные обстоятельства. Теперь вылазка на кладбище и стрельба с дерева представлялись мне форменной авантюрой. Но... Как гласит народная пословица, все хорошо, что хорошо кончается!"(с)
Как видите горожанка Павличенко про веревку тоже не знала - и кончилось хуже,чем могло бы быть.
Такое впечатление, что разговор не со взрослым человеком, а с подростком, который утащил у отца какие-то сканы документов, прочитал их, получил информационный шок, и теперь пытается делиться этим шоком с другими. Редкостный инфантилизм у объективистов. В том числе в безграмотности и в самоуверенности.
Спасибо за внимание!