Проказа - символ изгоя

Лепра, или проказа, - это одна из самых страшных болезней, которые когда-либо терзали человечество. Она появилась в тёплых странах, где купцы, торговавшие по Великому шёлковому пути, распространяли её по всему миру.

Чума, конечно, тоже была ужасной болезнью, но она действовала быстро и жестоко. Лепра же была более коварным врагом. Она могла годами скрываться в организме человека, не проявляя себя никакими симптомами. А потом, когда болезнь уже прогрессировала, она превращала людей в жуткие свои подобия.

Кожа прокаженных покрывалась красными или коричневыми пятнами, которые постепенно увеличивались в размерах и сливались в сплошные бляшки. На месте бляшек кожа становилась грубой, как дерево, и теряла чувствительность. Больные теряли зрение, слух, возможность двигаться. Они становились изгоями общества, которых сторонились, как прокаженных.

Описания прокаженных встречаются в литературе и легендах всех народов мира. Они всегда вызывают у читателей ужас и отвращение. И это неудивительно. Ведь проказа - это болезнь, которая не только уродует тело, но и разрушает душу.

Сегодня проказа излечима. Но память о ней остаётся в нашем сознании. Она напоминает нам о том, что даже самая страшная болезнь не может победить человеческую силу духа.

Конечно, и в нашем романе мы не смогли обойти это явление. Ведь действие нашего романа начинается в седьмом веке, а заканчивается в двенадцатом. А в те времена были свои ужасы и свои страшилки. Когда-нибудь, я с удовольствием напишу (если получится) рассказ о лепрозории на острове Возрождения в Аральском море. А пока, предлагаю кусочек, описывающий совсем другое место - Мекку двенадцатого века.

В Мекку мы прибыли на восьмой день зу-ль-хиджжа, что уже было великим счастьем. Ведь все знают, что первые десять дней этого месяца являются самыми ценными для хаджа. Паломниками были забиты все караван-сараи и все постоялые дворы. Даже в жилых домах был занять каждый уголок, где только можно было прилечь. Я еще никогда не видел такое огромное количество людей на улицах. Мужчины все были в белом, и женские платья во всем этом белом потоке, казались яркими цветами, расцветающими на заснеженных горных вершинах. Увидел я и множество недужных и калек. Они там и сям мелькали в толпе. Особенно напугал меня огромный мужчина, со жуткой физиономией, иссеченной багровыми шрамами. Он был похож на разбойника, но его свирепое лицо несло отпечаток какой-то умильной покорности. Вообще, такое выражение глаз я видел у многих, и оно мне было незнакомо. Казалось, что все эти люди ничего вокруг не видят, а их взоры обращены внутрь себя, где хранится хрупкий сосуд с водой, которую они боятся расплескать. Толкались же при этом нещадно, потому что узкие улицы Мекки не были рассчитаны на такую толпу. По улицам текли ручейки и реки из людского потока и дружно вливались в огромное море – площадь перед мечетью Аль-Харам.

Я сам едва не утонул в этом потоке и на мгновение потерял из виду Ибн Араби, который шел впереди. И уже готов был впасть в отчаяние, когда он вдруг ухватил меня за руку и почти силой утащил в какой-то переулок. Только тогда я услышал звон колокольцев, будто стадо верблюдов направлялось к площади. Люди разбегались в разные стороны, рискуя быть раздавленными. Началась паника. И тогда я увидел, наконец, тех, от кого все разбегались. На площадь вышли пять мужчин, закутанные в покрывала с головы до ног. Каждый их шаг сопровождался резким звоном. Из-под одежды были видны лишь глаза – красные и совсем лишенные ресниц, и кисти рук, сжимающие четки. Эти руки, с черными ногтями и синеватой кожей, покрытые шишками цвета меди потом долго мне снились в кошмарах.

- Не подходи к ним, - шепнул мне Ибн Араби. – Не дыши и даже не смотри в их сторону.

- Кто это такие? – спросил я в страхе. – Почему все бегут?

- Эта болезнь называется махв, - прошептал шейх. – Она передается по воздуху и нет от нее спасения. Люди перестают чувствовать боль, покрываются пятнами, а потом их тела начинают распадаться, хотя они все еще живы. Ни один табиб до сих пор не нашел способа вылечить такого больного. Говорят, что это, на самом деле, проклятие Аллаха.

- Они думают… думают, что Аллах вылечит их, снимет свое проклятие? – спросил я дрожащим голосом.

- Нет, - ответил Ибн Араби, - они молят его о легкой смерти. Это единственное, в чем он может помочь.

- Они идут к Каабе?

- Нет. Им запрещено входить в мечеть и подходить к Каабе. Они просто пройдут мимо, вознеся свои молитвы и выйдут из города через другие ворота. Но, - он повысил голос, - не вздумай идти по их следам. Мы обойдем вокруг и зайдем с другой стороны. Чтобы даже воздух, которым они дышали, не коснулся нас.

Это было самое сильное впечатление и самый сильный страх, который я испытал. Ведь мы чаще всего боимся чего-то таинственного и непонятного. И с какой силой я потом не молил Аллаха помочь мне, передо моими глазами всегда вставали эти жуткие фигуры, словно напоминая о том, что мои молитвы бесполезны. И есть вещи, которые невозможно выпросить у бога. Потерянные вещи, которые не возвращаются. Такие как здоровье этих людей или моя память. Я гнал эти мысли, говоря себе, что всемилостивый простит меня за это и не накажет еще больше, но ничего не мог с этим поделать. Поэтому, когда я так ничего и не вспомнил, то не был разочарован, потому что готовился к такому исходу. Я ничего не сказал об этом Ибн Араби, но видел, что он все понимает и поэтому ни о чем не спрашивает.