Отрывок из книги "Гудвин"

..Через четыре дня прошли Нижний Тагил, и тоже - обходили лесами, прятались, чуть не попались патрулю, но спасла ночь, плотно сжатые губы и кусок стены от какого то давно разбитого и сгнившего дома за которым, замерев от страха, сидели два тощих оборванца. Тепловизор патрульных через стену не брал. А потом они встретили Вову. Как тот выбрался из Тагила было совершенно непонятно, так как рассказывать он не хотел а ответил просто - «Друзья помогли». Ну и ладно. Друзья так друзья. У Вовы был пистолет и охотничья винтовка с прицелом. У них с Сенькой - калашников, один на двоих, и три рожка патронов. А ещё бинокль, два ножа, кастрюля и две пятилитровые канистры для воды. Калашников таскал Сенька и стрелять вызвался тоже он, так как Лама стрелять не умел. Теперь их было трое. Трое голодных странников, бредущих по пропитанной горем земле, где-то на краю Мира. Все трое в потасканном, засаленном камуфляже, в сбитой, стоптанной обуви и с потёртыми рюкзаками. Лама уже привык к тому что ноги болели постоянно, даже во сне, но сегодня в нём, кажется, что-то сломалось так как подобной боли он не испытывал никогда. А ещё безбожно заели вши. Они были везде и ловить их не было никакого смысла, только силы тратить. Он смотрел на тускнеющий вечерний мир и чувствовал как тускнеет сам, угасает, кончается.

А потом они пришли. Это произошло неожиданно, само собой. Лама с трудом передвигал ноги и думал о том что он, Лама, наверное скоро умрет. Должно быть завтра. Или послезавтра. А может и сегодня. Но тут подул тёплый ветер, и Вова, вдруг, ни с того ни с сего, негромко сказал:

- Пришли.

Лама тогда заплакал, и выплакал единственную оставшуюся в его сердце слезу. Потом оглянулся - вокруг была тайга, старые, ржавые остовы легковушек с истлевшими скелетами внутри, разбитый Икарус без окон, и растресканный асфальт, разделявшийся надвое. Больше ничего. Он не понимал..

- Нам туда, - опять процедил Вова, вскинув руку направо.

Сенька молчал. Лама остановился, аккуратно снял слезу дрожащим пальцем и нежно положил её на язык. Какая солёная.. Он растёр её по нёбу, стремясь ощутить, удержать этот прекрасный вкус. Он опёрся на палку, которую не выпускал из рук и глубоко, тяжело вздохнул. Вкус растекался и таял во рту. Ему захотелось упасть прямо тут, на этот старый асфальт и больше никуда никогда не идти. Он скривился, облизал пересохшие губы и медленно побрёл дальше, догоняя ребят.

Город начался быстро. Сперва какие то склады, выгоревшие и пустые, потом - трёхэтажные дома, на первый взгляд абсолютно мёртвые, потом зачем то самолёт, серый и ободранный, прямо посреди заросшего донельзя парка, а дальше и многоэтажки. Они свернули и шли по самому краю города, чтобы при первой же опасности сбежать в лес. Смеркалось.

- Нам бы ночлег найти, до темноты, - негромко сказал Лама.

- Потерпи, скоро придём, - ответил Вова не сбавляя шагу.

Сенька всё молчал. Через час ходьбы по пустынным улицам, когда уже стемнело и тайга вокруг запела свою ночную песню, они вышли к частному сектору. Свернув с асфальта на просёлок, они сделали пару шагов и не доходя до первого, углового дома за высоким забором, остановились. Вова глубоко вздохнул и заорал:

- ГУДВИ-И-ИН! ГУДВИ-И-ИН!

Нет ответа.

- Может подойти надо? Может не слышит?

- Если жить надоело, подойди, - ответил Вова и снова заорал, - ГУДВИ-И-ИН!

Послышался звук открываемой двери и скрипучий голос крикнул:

- Чего орёшь!

- Ты Гудвин? - спросил Вова.

- Нет его! - отрезал голос.

- А когда будет?

- Ебу я когда он будет! Ты кто такой?

- Я Вовка, Кирилла сын.. Кирилл и Таня он знает!

Вдали послышалась возня и вдруг им в глаза ударил яркий свет. Прожектор был установлен за забором, высоко, наверное на крыше, подумал Лама и зажмурился. С металлическим лязгом открылась калитка, послышались шаги и мелкий топот. К ним подбежала собака - стаффордширский терьер, упитанный, с мощной грудью и устрашающими челюстями. За ним шёл силуэт.

- На месте стоим, не дёргаемся, руки чтоб я видел.. ты ружьишко то брось, салага, а то он такого не любит.. есть ещё оружие?

- Есть, за спиной у меня, калаш.. - ответил Сенька.

Собака подбежала к Вове, понюхала и злобно зарычала.

- Я нормально спросил - есть или нет, ты давай шутки не шути со мной, а то скормлю свиньям и пиздец, умник блядь..

- Из.. Извините, - пролепетал Вова, медленно достал из кобуры на поясе под бушлатом ПМ и бросил на дорогу.

Испугался пацан, подумал Лама. И было отчего. Когда собака подошла поближе он смог ее рассмотреть - на морде несколько шрамов, по размеру больше любого стафа что он видел, клыки с мизинец. Руку отхватит и не заметит. Пёс вразвалочку подошёл и понюхал воздух - Лама нервно сглотнул. Сеня медленно положил автомат на землю.

- А ты чё, очкастый.. Пустой или чё?

- Д..да.. пустой. Нож вот только, перочиный, я и стрелять то не умею..

- Ну и дурак, - ответил силуэт.

Он медленно подходил, держа их на прицеле. Высокий, в камуфляже, кажется с бородой, больше ничего видно не было так как он стоял спиной к прожектору.

- Это ты Вова?

- Я.

- А это кто?

- Так.. люди. Встретил.

- Нормальные?

- Вроде да..

- Вроде.. - передразнил силуэт. - Руки вытяни, пальцы врозь.. так и держи. И вы тоже, не тупим!

Они молча повиновались.

- Людей жрёте?

- Нет, вы что!.. - ужаснувшись ответил Лама и увидел как ребята помотали головами.

- А чё пальцы скачут?

- Да мы уж сутки как не ели.. давно идём.

- М-м.. - протянул силуэт, - ладно, опускайте.. Туз, отставить, напугал пацана ща обоссытся.. - пёс облизнулся и немного осклабился, но остроту глаза не терял, - ..не ссы, щегол, Туз пёс нормальный, порядочный, правда иногда человечинкой балуется, но это так. От большой любви к роду людскому..

- Можно мы присядем? - не выдержал Лама.

- Куда? - удивился силуэт.

- Хоть куда нибудь.. хоть на землю.. давно идём, я же говорю.

- Да?

Лама несколько раз кивнул.

- Сколько?

- Втроём уж две недели, и ещё до этого..

- И правда давно, - согласился силуэт.

Ноги совсем не держали и он обеими руками опёрся на свой посох. Силуэт зачем то понюхал воздух и спросил:

- Слышь, Вован, у твоего папки то родинка на каком виске - на правом или на левом?

- У него совсем нет родинок на висках, - ответил Вова.

Силуэт немного помолчал, как будто присматриваясь, и сказал:

- Ладно, в ногах правды нету, заходите во двор.. Туз нельзя! Пускай идут, не трогай..

Туз недоверчиво проводил их глазами и Лама ощутил что от радости сейчас упадёт в обморок. Неужели пришли, неужели!.. Господи.. ему опять хотелось плакать, но слёз больше не осталось.

(с)