А был ли город?
Автор: Жанна ГирВ поддержку флешмоба https://author.today/post/460301 от Елены Станиславовой
Думаю, многие (пусть даже в фэнтезийных произведениях) описывают места им знакомые и почему-то важные именно для них.
Фрагменты из повести "Я вернулась! Ау, люди!" Очень не хочу увидеть родной город в столь постапокалиптическом виде, когда (и если) смогу вернуться в него в реале:
«Крепость» была заметна издалека, и я даже подумала о том, что возможно хотя бы здесь нет таких радикальных изменений, какие я уже успела увидеть до этого. Что такое «Крепость»? Так в годы моего детства называли огромный кареобразный многоэтажный жилой дом, двор которого занимал целый квартал. Увы, подъехав ближе, я увидела ржавый каркас остановки общественного транспорта, всем своим видом показывавший то, что ждать этот самый транспорт явно не стоит. «Куда дальше?» - такая мысль промелькнула лишь на мгновенье, а руки самопроизвольно повернули руль направо – во двор «Крепости» выглядевшей так, как будто её штурмовали: большая часть плитки со стен давно отвалилась, большинство окон действительно смотрелись подобно бойницам крепости – без стёкол и даже без рам, а у некоторых балконов провалилось дно. Лишь первый этаж выглядел кое-где живым – были видны даже жалюзи и занавески на застеклённых окнах. Багги уверенно пробрался в центр двора, где стояло приземистое, но занимавшее немалую площадь одноэтажное огороженное собственным металлическим забором здание, которое было построено намного раньше, чем окружившая его потом «Крепость». Во времена СССР в нём находился детский сад, а во времена моего детства – частная школа, в которой я и училась. Я остановила машину возле запертых ворот, вышла из неё и подошла к калитке, через которую проходила тысячи раз. На калитке, закрыв собой название школы, был приклеен прозрачный файл со вставленным в него бумажным листом формата А4. Надпись, видимо, выгорела на солнце, несмотря на такую защиту, поэтому читалась с трудом: там были слова «Сдаётся в аренду» и номер телефона. Висела она там, по всей вероятности, уже не одно десятилетие. Я механическим движением нажала кнопку звонка на двери калитки. Надеялась ли я на то, что услышу голос охранника, который видел на мониторе звонивших и дистанционно отпирал замок нажатием кнопки - как в домофоне, или даже просто щелчок самого замка (учителей, учеников и многих родителей охранники прекрасно знали в лицо)? Сама не знаю. Никакой реакции не было. Я зачем-то дёрнула дверь за ручку, и она со скрипом открылась, что говорило о том, что замок обесточен. Я вошла и окинула взглядом само здание, которое мало чем отличалось от окружавшей его «Крепости»: зияющие дыры окон и обвалившаяся плитка. Что-то заставило меня подойти к двери здания и дёрнуть её. Она тоже оказалась незапертой.
Навигатора на багги не было, но он мне и не требовался: я неплохо изучила старую часть города ещё в детстве, во время «оттепели», а потом, было время, несколько месяцев работала в такси. Местность, которую я считала родной, встретила меня не только привычными узкими улочками и старинными домами, но и непривычным запустением – таким же, как и возле и внутри «Крепости». Вот и искомое – сейчас оно будет за площадью, на которой я когда-то на несколько часов «прилипла» к выставке ретро-автомобилей. То, что я увидела, заставило меня подсознательно ударить по тормозам, чтобы во что-нибудь не врезаться из-за того, что из глаз непроизвольно потекли слёзы. Багги остановился, как вкопанный, а мне пришлось искать в кармане носовой платок для того, чтобы «прозреть». Огромное здание девятнадцатого ещё века с многочисленными пристройками двадцатого, когда-то бывшее зданием Общественного Собрания, затем Дворцом Пионеров, а в годы моего детства автоклубом, выглядело так, как будто подверглось бомбардировке – в нём не было, ни единого целого окна, ни крыши: один лишь каркас из старинного красного кирпича. «Может, ну его? Не ходить туда? Пусть останется в памяти то, что было: мастерские, кабинеты для занятий и небольшие трассы для тренировочных заездов во дворе, некогда бывшем садом и летним открытым театром при Общественном Собрании?»
Почти весь путь я проделала, глядя исключительно себе под ноги. И не только из-за того, что мне не хотелось переломать ноги на ставшем малопригодным для ходьбы тротуаре: после того, как я увидела во что превратилось здание автоклуба, я боялась увидеть в таком же состоянии старинные дома девятнадцатого и начала двадцатого века, которые были знакомы мне с двенадцати лет – с «оттепели». Лишь однажды я не смогла сдержаться и подняла взгляд на резко контрастирующую с ними построенную в самом конце прошлого века мою ровесницу – девятиэтажку. Ту, в которой когда-то жила тётя Алла. Ту, в которой я нашла временное прибежище на полгода, пока длился мой развод. Глаза сами нашли нужные окна на первом этаже. К моему удивлению, они были целыми, и мне даже показалось, что там едва заметно шелохнулась занавеска, указывавшая на то, что в квартире вполне вероятно кто-то живёт. «Не сходи с ума! Тётя Алла умерла ещё до твоего отъезда из города! Её там быть не может!» - попыталась сдержать я себя, но ноги сами свернули к знакомому подъезду, металлическая дверь которого легко распахнулась – замок домофона не работал. После того, как передо мной сегодня открывались другие двери, за исключением гигантских ворот посёлка Администрации, я этому уже не удивилась. В подъезде было темно, но я уверенно нашла нужную дверь и чисто механическим движением нажала кнопку дверного звонка, который у тёти Аллы работал. На что я надеялась? Возможно на то, что сегодня уже видела тех, кого уже нет в этом мире, так почему бы… Звука звонка я не услышала, нажала ещё раз, но так же безрезультатно. Я зачем-то постучала в металлическую дверь, после чего… услышала из-за двери:
- Тебе чего надо?! Мы нищим не подаём – самим талонов на питание не хватает! – причём, в голосе послышались одновременно грубость и страх.