О литературе (30)

«Всемирная литература» – издательство не политическое. Его ответственный перед властью руководитель Максим Горький добился в этом отношении полной свободы для своих сотрудников. Разумеется, в коллегии экспертов, ведающих идейной стороной издательства, есть люди самых разнообразных убеждений, и чистой случайностью надо признать факт, что в числе 16 человек, составляющих ее, нет ни одного члена Российской Коммунистической партии. Однако все они сходятся на убеждении, что в наше трудное и страшное время спасенье духовной культуры страны возможно только путем работы каждого в той области, которую он свободно выбрал себе прежде. Не по вине издательства эта работа его сотрудников протекает в условиях, которые трудно и представить себе нашим зарубежным товарищам. Мимо нее можно пройти в молчании, но гикать и улюлюкать над ней могут только люди, не сознающие, что они делают, или не уважающие самих себя».

...

«Литература и народ любовно тянутся друг к другу, только встреча их произойдет не на улице, пестрящей обрывками воззваний под выкрики митинговых ораторов, а в просторных светлых дворцах, превращенных в библиотеки, на зеленых лугах, возвращенных всем людям».

(с) Николай Степанович Гумилёв, русский поэт-акмеист, писатель драматург и переводчик. Путешественник и ученый-африканист.

Совершил две экспедиции по Абиссинии, Чаду и северо-восточной Африке в 1909 и 1913 годах.

В первую мировую войну доброволец, вольноопределяющийся улан. Удостоен двух Георгиевских крестов и произведен в унтер-офицеры.

В 1915 году окончил школу прапорщиков. Прапорщик с переводом в гусарский Александрийский полк.

В 1916 сдал классные экзамены на чин корнета. В апреле 1917 награжден орденом св. Станислава с мечами и бантом. Отправлен в Русский экспедиционный корпус во Франции.

1918 г. вернулся в Советскую Россию. Участия в гражданской войне не принимал. Преподавал в Петрограде.

26 августа 1921 года по обвинению в участии в офицерском антисоветском заговоре был расстрелян без суда.

Реабилитирован только в 1991 г.

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
— Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.