Память

Недавно, всего три дня назад, умерла моя родная тетя. Последняя из шести детей, одним из которых был мой папа.

В Израиле принято хоронить в день смерти, а вот шива (поминки) длится семь дней, поэтому ее так и называют, шива.

Семья умершего человека все семь дней находится дома, а в гости, помянуть умершего, поговорить о нем, приходят родственники, друзья, приносят свою еду, напитки, угощают всех. Создают теплую атмосферу для близких умершего человека.

Сегодня мы ездили к моему двоюродному брату, сыну тети, на шиву.

Моя мама правильно сказала, мы теперь все совсем осиротели.

Нателла – удивительной души человек. Интеллигентная, сильная, жизнелюбивая, о ней язык не поворачивается сказать "была". И я не буду. Ведь я не прощаюсь, а значит, она есть.

Войдя в квартиру ее сына, я всё ждала, вот сейчас она спустится к нам, улыбнётся, все обнимет... и я пойму, что ее уход был просто приснившимся мне кошмаром. Вот только реальность не считается с нашими желаниями, и боль потери поднималась из глубины души всякий раз, когда я обнимала родных.

Сегодня все были свои, кроме родственницы Димы (сына Нателлы) и ее мужа.

Могло быть тяжелее, но не было. Нателла светлая, жизнелюбимая, теперь с дочерью, и со всей своей семьей. Надеюсь, что ей там, с ними, очень хорошо. Лучше, чем нам тут без неё.

Каждый человек переживает утрату по-своему. И смерть близких он воспринимает так, как позволяет ему опыт, воспитание, отношение к умершему, и внутренняя эмпатия. Поэтому тут нет правых и виноватых. Все по-разному проявляют эмоции. Главное, чтоб они были. Страшно, когда их просто нет.

Людт собрались, люди разошлись, каждый – назад в свою жизнь. И по идее, так оно и должно быть. Вот только у меня возник один вопрос: неужели же жизнь не меняется после смерти? Жизнь близких умершего после его смерти не меняется? Что для Димы и его семьи изменилось теперь? Не нужно ездить к матери в больницу. Не нужно тратить время, деньги... возможно, нервы. Почему возможно? Потому что Нателлин сын не тот человек, который стал бы подкладываться под мать так, как она при жизни подкладывалась под него.

Внук Нателлы Макс, ее любимец, уехал работать в Германию. Узнав о смерти бабушки, не прилетел не только на похороны, хотя у него было время и возможность, но и на шиву. Неужели смерть бабушки ничего для него не изменила?

И я задумалась. Вот так всю жизнь отдаешь сыну, внукам, свою любовь, внимание, помощь. Всеми мыслями и чувствами с ними. А вот тебя нет, а у них вроде как всё нормально. Всё хорошо. Пару раз в год съездят на кладбище. Отремонтируют ее квартиру, чтобы сдавать. При жизни мамы обеспечить ей нормальные условия жизни желания у них не возникало. Это же нужно было тратиться не ради прибыли, а ради близкого человека.

Нет, я их не сужу. Боже упаси! Не моя прерогатива их судить, и слава Богу. Я просто задумалась об этом: вот ты есть, вот тебя нет. Больной младший внук не факт, что понял, по-настоящему, что его бабушка умерла.

И всё вроде бы в порядке. У них. Не у меня.

Мне как-то сказали, что смерть в серьезном возрасте – естественна, и нет смысла "слишком горевать". А я подумала – слишком, это как??? Рыдать на похоронах – слишком? Испытывать чувство невосполнимой потери – слишком? Может быть, вообще испытывать боль от смерти близкого человека – слишком? Нужно просто принимать смерть – если речь о пожилом человеке?

Вчера умер Юрий Соломин. Он на два года старше моей тети. Ушел во сне, как святой. А мне больно! Больно потому, что с этими людьми уходит время... время моей юности, а иногда и всей жизни...

И я не могу относиться к этому – равнодушно. Потому что равнодушие убивает человечность.

Так не должно быть!