Музыка в тексте

Начало тут

По-моему, флешмобы были придуманы, чтобы раздражать. Но тут такая тема.
У меня недавно написалась целая книга о музыке и любви "Заблуждение" третий том трилогии. Это литературный мюзикл. Музыка становится проводником и путеводной звездой героев. Что не глава, то песня или мотив. И у книги собственный крутой плейлист в духе конца 90-х прошлого века. Действие происходит в 1998 году осенью и все, что звучит в книге относится к тем годам.

И я не знаю, что цитировать, хоть все сразу. Хоть каждую главу.

Клубная двустворчатая дверь приоткрылась, и четыре музыканта заглянули внутрь, увидели ее и шумно устремились к стойке. Парни загадочно улыбались. Алан сел на табурет рядом, повернулся к Эл и посмотрел на нее восторженным взглядом обожателя.

– Как дела, ангел? – спросил он протяжно.

Эл пожала плечами.

– Маша и три медведя в сборе, – заметил барабанщик Миша. – Мне сок с водкой. Сок отдельно, водку отдельно.

– Сок бесплатно, за водку заплатишь, – с ходу заявила Маша-два. – Медведи тебя не выпустят, пока мне деньги не отдашь.

Миша согласился и поднял руки вверх.

– Мне кофе, – сказал Кирилл и посмотрел на Эл.

За спиной у него, вместо рюкзака висел чехол с гитарой, а в руке он держал футляр с саксофоном. Он собирался уходить. Музыкант поставил саксофон на табурет, заправил за ухо прядь волос, длинных до плеч и чуть вьющихся.

– Вы петь умеете? – спросил он у Эл.

Эл вспомнила, как утром подпевала арию царицы ночи.

– М-м-м. Мария предупредила, что мне нельзя с вами петь. Конфликт интересов, – пояснила она вместо прямого отказа.

– Уже? Так нечестно. Действует на опережение, – расстроился Паша.

– Она тебя уже взяла, – догадался Миша и посмотрел на пустую чашечку кофе.

Эл кивнула. Маша-два кивнула.

– Безумству храбрых поем мы песню1, – сказала бармен.

– Завтра в десять ад заработает снова, – вторил Миша обреченно.

– Спой что-нибудь. Пожалуйста, – попросил Кирилл и поднял брови.

– Зачем? – спросила Эл.

– Хотим понять, что мы упустили.

– А что петь? – спросила Эл.

– Машенька, музыку, – попросил Паша.

– Щас в лобешник огребешь, – сурово отреагировала бармен.

– Мария Андреевна, – поправил себя Павел.

Она добыла из-за стойки пульт. Музыканты наперебой завопили.

– Случайный выбор!

– Случайный выбор!

– Только не попсу! Только не попсу!

– Это игра, – принялся объяснять Кирилл. – Когда приходит очередная жертва, мы заказываем музыку. – У Марии Андреевны центр на три диска и есть функция перемешивания треков. То, что выберет адская машина, такова и судьба кандидата. Ни разу не было так, чтобы песня не сбылась.

– Сегодня пятница. Я жду вечер. Там сейчас стоит пятничный хард, – сказал Мария Андреевна. – Там только треки на выбывание. Русских нет. Задолбаетесь переводить.

– Тогда попроще! Радио, – предложил Паша. – Врубай!

– Можно мне, можно мне! – потребовал Алан и потянулся к пульту в руке Маши-два. – Я хочу выбрать песню для ангела.

Бармен передала пульт без возражений. Алан переключил с дисков на радио, зажмурился и наугад ткнул пальцем другой руки выбор радиостанции на кнопочной панели.

Переключение частоты закончилось звуками джазового оркестра.

– Ой, – встрепенулся Кирилл.

– Тихо... тихо, – потребовал Алан и вслушался.

– У нее нет слов, – усмехнулась Маша-два.

– Это у меня нет слов, – сказал Миша. – Это Пьяццолла!

По маленькому залу разливались звуки гармоники, рояля и скрипки. «Либертанго»2, обособленным ритмом отсчитывало время. «Три медведя» в углу зала отвлеклись от беседы и замолчали. Ритм нарастал.

Композицию дослушали до конца. Маша-два отобрала пульт у Алана и выключила музыку.

– Какие идеи? – спросила она у собравшихся.

Эл сидела в размышлении о том обстоятельстве, что эта музыка не отзывалась так же резко в ее существе, как любая другая утром вчера на площади трех вокзалов или в сквере на прогулке. Она слушала мелодию с удовольствием. В повисшей тишине она размышляла, не глядя на соседей по бару. Музыканты, бармен и трио в углу переглядывались заинтригованные событиями.

– Ты кто по жизни-то? – повторила Маша-два недавний вопрос Святой Марии.

– Спасатель, – сказала Эл, сомневаясь, что это определение верно, оно выдумано, удобно и ничего не объясняет. На более конкретные вопросы она не ответила бы.

– А здесь какими судьбами? – спросил Миша.

– Меня в поезде ограбили, нужно как-то перебиться на первое время, пока разберусь.

С этим ответом было проще, он был обкатан заранее. Сработало, и присутствующие ей посочувствовали. Не все вопросы имели ответы, а те, что имели, казались несущественными. В них не было чего-то главного. Чужое любопытство скорее мешало выяснению истины.

– Спаси нас, а. – Просьба Алана, произнесенная с милой улыбкой, с воркующим английским акцентом, не казалась шуткой.

– Iwillsaveyou3, – сказала она. – Либертанго. Это тоже песня. У этой музыки есть текст.

Ты любишь меня,

Встреча со смертью?

Tu te prends pour qui?

Ты любишь свою жизнь.

Танцует в барах и ресторанах,

Дома с кем хочет,

Странно, что он стоит там один,

Пристальные глаза пробирают меня до костей.4

Фраза на французском это вопрос: «Кем ты себя возомнил?»

1Цитата. Стихотворение «Буревестник» А.М. Горького.

2«Либертанго» – музыкальная композиция Астора Пьяццоллы (аргентинский композитор второй половины ХХ века).

3Я спасу тебя (перевод с английского)

4Волный перевод «Либертанго» в исполнении Грейс Джойс (песня 1981 г.)

Он, она и музыка

Запись пошла с того места, на котором он ее остановил.

И вдруг! В тишину квартиры ворвалась Мария Каллас. Ария царицы ночи взвилась под потолок прекрасным сопрано, лучшим из всех исполнений, которые он слышал. Классика была у него в приоритете. Моцарт и эта ария – лучшее, что создало человечество. И он понимал смысл. «Зороастро ты не погубишь... Навеки будет расторгнут наш родственный союз».

Ничего себе Одуванчик. Их музыкальные вкусы внезапно совпали. Певица заливалась высокими нотами, в самой сложной части партии. Сердце замерло от сочетания красоты музыки и слов.

Он убавил громкость, поздновато для концертов. Он ценил этот дом за тишину и не хотел бы ее нарушать.

Он остановил запись и пошел искать наушники.

Мебели тут раз-два и обчелся. Здоровые «лопухи» валялись в ящике коридорной тумбы. Длинный шнур был аккуратно свернут кольцами, часть провода закручена в спираль, как у телефонных трубок. В них удобно ходить по комнате, хоть из угла в угол.

Он засуетился и решил перекусить. Пока ставил чайник, запустил кассету на половину громкости. «Средневековый город спит, дрожит измученный гранит, и ночь молчание хранит под знаком смерти...». Вот тут он заслушался. С этим текстом мучались музыканты в заведении Марии. Кажется собирались петь ее на конкурсе и ругались так, что не допели ни разу до конца, недальше первого куплета. На кассете не было списка песен, и он понятия не имел, кто автор. И парни правы, джазовая аранжировка в этом варианте немного принижает смысл. Ему интересно, что у них получится в итоге. Пока его ничего не задело, но стихи хорошие.

Он откусил бутерброд. Натянул наушники, вставил штекер в гнездо. Грейс Джойс была следующей. Пьяцолла наложенный на текст. Танго. В этой подборке есть хоть какой-то общий смысл?! Он помнил темнокожую певицу с аккордеоном в клипе по телевизору.

Он закрыл глаза и представил как танцует. Его единственной партнершей может быть только Одуванчик. Он представил как зароется щекой в ее волосы, потом поцелует дико и страстно. Такая музыка словно создана для нее. Тут тебе и страсть и даже Glok-26, темные переулки Парижа. Эта песня словно о них. Она его узнала. Он ее узнал и теперь следит за ней.

– Что ты ищешь? Встречи со смертью? Кем ты себя возомнил? Ты ведь тоже презираешь жизнь, – повторил он следом за певицей.

Жуткая оказывается песенка.

Наконец-то пошла пауза.

– Что следующим номером нашей программы?

И тут, он чуть не выронил огрызок бутерброда. По комнате потек, поплыл Гендель. «Триумф и разочарование». Он сел в кресло и замер. Нет. Другая версия той же арии, которую он слышал в день их столкновения. Lascia Ch'io Pianga того же Генделя. И смысл уже другой.

«Дай мне оплакать грустную долю. И о свободе тяжко вздыхать. Чтобы из мрака выйдя на волю, лишь состраданием цепи порвать»...

Портрет висел над диваном напротив него. В наушниках клавесин и скрипки выводили последнюю музыкальную фразу. Он подошел и снял лист со стены.

– Элли, – протянул он имя. – В чем твоя тайна?

Это была последняя композиция в сборнике. Далее шла тишина и тихое шипение фона.