Субботнее, идейное

...— Так все-таки скажите, что вы думаете? — обеспокоенно спросила мама Макса, — у меня сыночек тут учится, я так переживаю... Да и вам нужно облегчить душу, вы весь издергались, — мама Макса снова взяла дендролога за руку и посмотрела в глаза, — Расскажите, как маме.

— Ну, какие могут быть предположения! — нервно вырвал руку профессор А., — нормальные, умные дети, соответственно возрасту, активные, интересующиеся миром, готовые к переменам и конструктивным решениям — под влиянием пропаганды превращаются в стадо, которому навязывается это, якобы прогрессивное, «единое мнение», с целью обесценить и опорочить любую идею — любую! — охрану природы, расовые проблемы, феминизм... посеять хаос и расколоть общество...Чтоб достать всех так, чтобы никто к этим идеям серьезно не относился...

Профессор А. задыхался от гнева, копил он все это долго,

— ...Интернет превратился в, никем не контролируемую помойку, государство никак не регулирует общественную деятельность — «Экомир» может купить кого-угодно для этой раскачки.... А конкретно в нашем университете, профессор Н. продолжает заниматься той же деятельностью, которую вел во время холодной войны!... Ой! — испугался профессор А. сам себя, — Ой! — и рефлекторно прикрыл рот рукой.

Мама Макса будто не обратила внимание на это и, казалось, вообще не слушала его экспрессивную речь, смотрела в окно, рассуждала про то, что как же это можно — ремонтировать столько дорог подряд, проехать нигде нельзя. И хорошо бы успели до дождя. Обещали дождь по прогнозу...

Потом вдруг обернулась к профессору А.

— ...Вот, вы знаете, существует множество природоохранных проектов подальше отсюда, — ласково и заботливо сказала мама Макса, — они будут счастливы заполучить такого выдающегося дендролога. Или стоит на некоторое время почитать лекции в других университетах, подальше. За книгу сядьте, наверняка материала у вас полно, а все времени не было...

Профессор А. с недоумением молча смотрел на нее.

— Я, как мама, беспокоюсь. Просто в следующий раз не только велосипед пострадать может, но и всадник. А ваше свидетельство важно и нужно, очень ценно... И мне... как маме... хотелось бы думать, что вы в безопасности. Рано или поздно это безобразие прекратится и тогда то, что вы скажете, все сплетни и слухи, превратятся в свидетельство. Вы понимаете?

Профессор А. не хотел понимать. Он всегда хотел быть вне этого — вне политики, вне общественной болтовни. Он занимался делом, он узкий специалист — дендролог... Что такое говорит эта незнакомая женщина? Почему он вообще с ней говорил?

— Подъезжаем, — сказал таксист с седым затылком, — извините за долгую поездку, наша компания не виновата в задержке .

Таксист принял деньги, полез за сдачей, но дендролог махнул рукой, что не надо, мол... Женщина высунулась из окна.

— Вот, как мама, говорю вам: бегите. Спасайтесь. Берегите себя!

Профессор А. зашел в квартиру. Сил на релаксирующие упражнения не было. Он открыл ноутбук и стал писать старому приятелю, который давно звал озеленять какое-то плоскогорье на другом конце света...

— Это было слишком? — с некоторым раскаянием, сказала мама Макса.

— Да, это было слишком, — подтвердил таксист с седым затылком.

— Конечно, я нарушила инструкции, но как же так можно... Это нехорошо закончится, его прибьют руками какого-нибудь ошалевшего студента. Это невыносимо — просто смотреть и наблюдать...

Мама Макса ожидала критичных замечаний, колкостей про цирк и балаган, но таксист сказал только:

— Понимаю.

Всегда все начинается с пустяков, на которые не обращают внимание, и миссия не всегда может быть выполнима.