О, чудный, чудный, чудный мир...

Как-то раз, когда в очень аскетичном обществе, где нельзя шагу шагнуть не нарушив очередного запрета, одной группе людей стало очень скучно. Ведь перспектив никаких, строем ходи, выполняй обязанности которые тебе прописали и будет тебе уважение в обществе. И вот эта группа придумала хитрый ход, как можно всех взбудоражить и при этом оставаться безнаказанными. Нужно, чтобы ответственность за все происходящие несли другие люди. Естественно, выбор пал на людей, которые им совсем не нравились и где-то перешли дорогу.

Что-то я даже и не сказал, про какую такую группу людей я рассказываю? Что это за тоталитарный режим? СССР или там Северная Корея с КНДР? Больше же нигде и произойти этого не могло! Разве только в нацисткой Эстонии Германии... Но это другое. Нет, друзья мои. Это произошло в США, в 1692 году. А место, где все ходили строем и пели песни, вернее псалмы, это небезызвестный город Салем. Да-да, это там где жили ведьмы Новой Англии. Американские деятели кинематографа давно уже превратили сей печальный для истории страны факт в развлекуху для детей и взрослых. Реальные человеческие трагедии теперь служат развлечением для любителей мистики, хотя мистикой в тех краях и не пахло. Пахло невежеством, страхом и желанием обогащения за счет соседа.

Всё началось в доме пастора Пэрриса, именно его дочери и его слуги (Титуба и Джон-индеец) стали изображать из себя жертв сатаны, который взял себе в услужение некоторых жителей Салема. На их удачу, идею с ведьмами и колдунами подхватил старший шериф Джордж Корвин. И если сначала девочки указывали на всяких бродяжек, женщин которые им когда-то и что-то сказали, то в дальнейшем они стали указывать на богатые дома Салема, где был и надел земли и какой-никакой домашний скот. Пособников сатаны в тюрьму, а земли и скот конфисковывал Джордж Корвин. Да, а один из судей, так на минуточку, был отцом Джорджа, Джонатан Корвин. Прям дагестанская схема управления!

А что народ, спросите вы? Почему пролетариат не возбудился и не сверг тиранов с пьедестала, объявив вокруг полный марксизм и ленинизм? Ну, Корвины были не одни, кто наживался. Бог завещал делиться. Ну, а те кто возбухал, тот пособник дьявола и участник шабашей. Тут даже пастора Берроуза не пожалели и повесили как колдуна. В суде не помогали даже очевидные улики. Дочь одной из обвиненных видела, как одна из «жертв дьявола» сама тыкает себя булавкой, а потом обвиняет в этом подсудимую. Но всем было пофиг. Народ был слишком повернутый на религиозных догматах, а ещё боялся за свою шкуру. Поэтому когда девочки видели как кто-то летал на метле, тут же находилась тьма свидетелей. Оно и сейчас, скажут вам что без медицинской маски существо уже не человек и вы давай таких давить – хорошо, что казни отменили. Тут принцип такой же.

Впрочем многие жертвы тоже сознавались в колдовстве. Им обещали за это сохранить жизнь, как покажет дальнейшая практика, безбожно врали. Многих повесили. Выжили только те, у кого была очень богатая фантазия по разоблачению своих «пособников». Так, например, продержалась одна из первых ведьм - Титуба. Та самая служанка в доме пастора Пэрриса. Ее фантазии позавидовал бы и пан Вишня. Ведь на ее допросах собиралось гораздо больше народу, чем на его лекциях по инфоцыганству.

И все бы было ничего, но загнанная в угол крыса может и напасть в ответку. Аппетиты росли, росло и недовольство рабочего класса. Появились люди обещающавшие сделать «всех людей равными» перед правосудием, что в 1692 году приравнивалось к ереси. Пасторы, охранники в тюрьме, писари и прочие присяжный в один момент осознали, что не получая жалования, они весь посевной сезон бегали за ведьмами и колдунами и остались как в сказке Пушкина у разбитого корыта. Так же есть было нечего, тем кто остался без кормильцев из-за обвинений в колдовстве. Увещевания, что денег нет, но вы держитесь там, уже не работали. Да и проблем других хватало, индейцы совершали набеги, французы гадили и прочие, прочее...

Прошаренный народ, мирно сдавший неугодных соседей, стал оглядываться, а вдруг и он неугоден кому-то. Да и вирус колдовства стал распространяться и на другие пуританские общины Новой Англии. Не в одном Салеме хотели жить хорошо, без ведьм и колдунов. Пошли жалобы на произвол суда местному губернатору Фипсу. Тот сначала молчал, даже когда дело касалось его родственников, но когда обвинили его жену, он оказался перед делемой, пытаясь, как турецкий Эрдоган, усидеть на двух стульях. Система праведного экстримизма стала шататься. Нужно было с честью и достоинством выходить из ситуации. Ведь тут не хухры-мухры обычного народа, а репутация органов власти.

Тут как в старой сказке, всплыли древние обстоятельства. Задолго до салемского процесса в одном из городков Новой Англии был подобный случай и тоже в семье пастора. Одна девочка так же обвиняла всех вокруг, что ее заколдовали слуги дьявола и называла конкретные имена соседей. Но ей не поверили и посчитали, что она сама заражена бесами. Говорят, что она даже разговаривала мужским голосом с синдромом Туретта. Девушка по имени Элизабетт росла и одержимость ее прошла. На момент суда в Салеме, а это был 1962 год, ей было уже 30 лет.

Как говорится, систему бумеранга никто не отменял. Только вот подправило, это не касается сильных мира сего. А вот когда они такими перестают быть, то подправило не действует. Так что девочкам, которых корежило от наговоров, было о чём задуматься. Было о чём задуматься и слугам, которые так же были подвергнуть колдовским наветам. Кто назвал их провидицами? На самом деле, если они указывали на людей, которых не знали, то такая информация могла приходить к ним только от дьявола! Хотя был еще лютый фанат казней через повешенье, это главный судья этого города Стаутон. Фанатика быстренько отменили, благодаря участию губернатора Фипса, американцам не привыкать к отменам, и он очень расстроился, так как на 1 февраля 1963 года намечалось очередное повешение пяти ведьм. В итоге их, слава богу, оправдали, как и других колдунов и колдуний. Власти снова сфокусировались на изначальном «источнике всех наших бед» — французах.

Начались компенсационные выплаты жителям Эссекса: колдовские процессы стоили колоссальных денег. Пришлось повысить налоги, чтобы заплатить по счетам трактирщикам, констеблям, тюремщикам, кузнецам. Год фальшивых свидетельств, фальшивых признаний, фальшивых друзей, фальшивых противоречий и фальшивых книг, напечатанных для предотвращения фальшивых выводов, закончился. Тюрьмы опустели. Обвинения прекратились. Большинство насланных ведьмами хворей сошли на нет. Уже 3 апреля 1693 года губернатор Фипс называл события 1692 года, которым он положил конец, «мнимым колдовством». Фипс радовался, что в одиночку остановил гибель Новой Англии.

Какого же было бывшим колдунам и ведьмам на свободе? Плохо. Люди так и считали их замешанными в сговоре с нечистой силой. Да и жить в одном городке обвинителям и жертвам было не комильфо. Судьбы многих были искалечены, а репутации перепачканы. Как например, слушать проповеди пасторов в церкви, после того как они обвиняли тебя во всех христианских бедах?

Сара Клойс, проведя пять месяцев в кандалах на руках и ногах, вышла из тюрьмы совершенно одряхлевшей. Мэри Инглиш вернулась из ссылки калекой и умерла в 1694 году в возрасте сорока двух лет. Как минимум четверо подозреваемых умерли в тюрьме. Маленькая Дороти Гуд до освобождения просидела в миниатюрных кандалах восемь с половиной месяцев. Только что родившаяся сестренка умерла у нее на глазах, а мать (против которой она свидетельствовала) с гордо поднятой головой отправилась на виселицу. Рассудок Дороти повредился, и весь остаток жизни ей требовался уход. У Мэри Эсти и Сюзанны Мартин осталось по семеро детей. В целом салемские процессы оставили огромное количество детей сиротами. Вышедшей из тюрьмы Мэри Тутейкер некуда было возвращаться: ее дом в уничтожили индейцы. Через два года они вернутся и зарежут Мэри, а ее двенадцатилетнюю дочь возьмут в плен.

История с колдовством требовала хорошей памяти и строгого учета, однако в 1693 году людям не хотелось ни того ни другого: даже те жители деревни, которые прежде никогда ничего не забывали, вдруг сделались жертвами жестокой амнезии. А если кто-то и искал причины случившегося, то в первую очередь спрашивал: что принесло к нам эту «чертову компанию дьяволов или ведьм»? Их потомки будут призывать чтить старшие поколения, а не извиняться за сломанные жизни. Новая Англия не собирается войти в историю как «Новая Ведьманглия»!

А что же стало с теми, кто правил балом Сатаны? 31 мая 1693 года каждый из членов суда над ведьмами был переизбран в массачусетский совет, Стаутон — с огромным отрывом. Хэторн, Сьюэлл и Корвин, главные по лишению имущества и земель, продолжали сидеть рядом на судейской скамье и двадцать лет спустя. Главный прокурор Чекли, сначала преследовавший ведьм, а потом посоветовавший губернатору Фипсу прекратить процессы, сохранил свой пост как минимум еще на десятилетие.

Жители Новой Англии, имевшие маниакальное пристрастие к скрупулезному ведению записей, не любили, когда что-то падало «в могилу забвения». Исключение они сделали для 1692 года — совсем как с годами пасторства Берроуза, когда Томас Патнэм переписал деревенскую приходскую книгу, опустив моменты, которые «горьки для каждого из нас в прошлом или могут оказаться невыгодными в будущем».

Стремление забыть было так же велико, как девять месяцев до этого — решимость помнить. Пастои Пэррис педантично записывал все деревенские смерти. В этот список включены две, которые он отнес к жертвам колдовства, и одна, которую относили к колдовству другие. Однако там не упоминается, например, Джайлс Кори или кто-нибудь из повешенных жителей деревни. Одна семья просто отрубила ветвь обвинителя от своего фамильного древа. Другие маскировались, изменяя написание собственных фамилий, благо вариантов для этого существовало множество. Никто не записал, где именно проходили повешения. Памятник событиям 1692 года будет установлен еще через сто пятьдесят лет.

Но, богатые фермеры, которые никаких претензий судьям и главам Салема не выдвинули, обвинили в своих кознях пастора Пэрриса. Бумеранг сработал. 26 ноября 1694 года, более чем через два года после падения суда по делам ведьм, Пэррис с кафедры зачитал уничижительную обвинительную речь о своем пасторстве. Итак, Пэррис насаждал атмосферу обвинений. Девочки не давали никому молиться, и оскорбленные семьи предпочитали посещать те службы, где они действительно могли слушать проповедника. Из-за голословных обвинений они боялись за свою жизнь. Теперь они отказываются принимать причастие от человека, который не в ладах с доктриной, не демонстрирует сочувствия к ближнему и применял недоказанные методы к «заколдованным или одержимым». (Они вынудили Пэрриса выглядеть слегка сумасшедшим, совершенно оторвавшимся от остального духовенства. В итоге, пастора сослали в одну из бедных деревень, подальше от больших городов и богатых приходов.

Оставалась еще одна проблема. 25 августа 1706 года Энн Патнэм — младшая, одна из одержимых девочек, стояла перед конгрегацией деревни Салем, ожидая принятия в полноправные члены церкви. Ей было двадцать семь. Родители умерли, оставив на ее попечении девять братьев и сестер. Замуж Энн не вышла. В более благоприятные времена она подверглась нападению минимум шестидесяти двух ведьм и колдунов. Среди них — ее бывший пастор, теперь мертвый; соседка, теперь мертвая; юная Дороти Гуд, теперь сошедшая с ума. Она свидетельствовала под присягой против семнадцати из девятнадцати повешенных. В течение восьми месяцев вся община ловила каждое ее слово. Сейчас она стояла тихо, а новый пастор — с той самой кафедры, в которую она, как безумная, когда-то тыкала пальцем, указывая на ведьм, — зачитывал ее признание. Бывшая провидица просила прощения у односельчан, родственников которых обрекла на арест или осуждение. Она глубоко сожалеет, что стала причиной такой беды. В частности, Энн приносит извинения семьям Нёрс, Эсти и Клойс, ряды которых в деревенской молельне к 1706 году сильно поредели. Они были невиновны. Энн дважды напомнила собравшимся, что действовала в тесной связке «с другими».

Энн признавала, что вела себя «невежественно и неосознанно». Она тоже не могла «ни понять, ни вынести таинственного морока, насланного силами тьмы и князем, господствовавшим в воздухе». Трижды в этом коротком выступлении она указывает, что была «инструментом» в его замысле.

Девочки признавали, что жаждали веселья. В кои-то веки они не дрожали от страха перед своими хозяевами-родителями, а сами командовали парадом — или так казалось; один судья сломал свою трость, пытаясь достать ею призрака. В этом отношении Салем также переворачивает привычные условности. Это назидательная сказка, в духе «Мастера и Маргариты» Булгакова, но поставленная с ног на голову: дитя плохо себя ведет, а наказан за это окружающий его мир.

Примерно половина пострадавших девочек выросли, нашли мужей и родили детей, хотя и не обязательно в таком порядке. Бетти Пэррис вышла замуж поздно и растила отпрысков в Конкорде. Совершенно ничего не известно о ее кузине Абигейл, энергичной охотнице на ведьм. Не исключено, что она — та самая девочка, которая, по некоторым сообщениям, страдала от «нападений дьявола до самой смерти» и умерла одинокой в 1697 году. Как и Энн Патнэм, Сюзанна Шелден не сумела выйти замуж, что крайне необычно для Новой Англии XVII века. Она окончила свои дни в Род-Айленде, где считалась «человеком с дурной славой», что было менее удивительно. Бетти Хаббард нашла мужа только в тридцать шесть лет. Сара Чёрчилль, горничная Джейкобса, вышла замуж в сорок два, ранее уплатив штраф за распутство. Мерси Льюис, служанка Патнэмов, родила внебрачного ребенка, позже вышла замуж и переехала в Бостон. Мэри Уолкотт, Абигейл Хоббс и Мэри Лэйси — младшая растили детей в консервативных семьях, некоторые — в тех же самых краях. Несмотря ни на что, по крайней мере часть деревенских девочек — во взрослом возрасте описывали «очень здравомыслящими, добродетельными женщинами», никогда в жизни не отрицавшими, что они были свидетелями колдовства.

Кстати, некоторые американские президенты являются потомками участников процесса в Салеме, а небезызвестный Уолт Дисней, был потомком казненного Берроуза. Сам Дисней, в свое время, очень активно сдавал «ведьм» работающих в кинематографе , т.е. коммунистов, властям.

И на последок, лишь в 2001 году оправдали абсолютно всех ведьм Салема. Среди них были Сюзанна Мартин и Бриджет Бишоп, которые сначала превращались в мерцающие огни и тревожили мужчин в их постелях, а потом долго вместе сидели в омерзительной салемской тюрьме. Против обеих женщин свидетельствовал Пэррис. Бишоп не вполне была уверена, что такое ведьма. Бьющиеся в конвульсиях девочки совершенно ее обескуражили. «Ты думаешь, они заколдованы?» — спросили судьи у Сюзанны Мартин. «Нет, — сказала она за триста девять лет до собственного оправдательного приговора. — Я так не думаю».

А чего это ты тут написал, спросите вы? Ну, мне интересна эта история, как и история «атаки мертвецов» в крепости Осовец, период истории правления Василия ll Тёмного, жизнь английского алхимика Джона Ди, последние годы Российской империи через призму семьи князя Юсупова и многое, многое другое. А вот чему учит эта история, так это тому, что она всегда повторяется и все начинается заново. Так что просвещайтесь, господа!