Субботнее перманентное

Как всегда (с некоторых пор), суббота -- время нести свой отрывок. Я так подумал... Вроде как я подрядился носить на этот флэшмоб свежайшее, но есть-то и проверенное старое. И...
Ну дык можно за сутки и два раза успеть. Например, сначала показать новое, а потом хорошо забытое старое.

Итак, из пишущегося сейчас.

Снаружи на Брид тут же обрушилось африканское солнце – южное, ослепительное, раскаленное, совсем не похожее на ласковое британское. После полумрака сарая его свет показался нестерпимо ярким, заставил зажмуриться. Ну а зной был таким, что она ощутила себя стоящей перед исполинским очагом.

Первым порывом у Брид было метнуться назад. Однако она заупрямилась, замерла с закрытыми глазами. А потом почувствовала, как кто-то дотронулся до ее плеча.

– Эй, девчонка! Иди обратно, тут жарко!

Как ни странно, сказано это было по-гаэльски – рублеными короткими фразами, с чудовищным выговором, но при этом вполне понятно. Однако говорившего Брид с ходу не признала – несмотря на вроде бы знакомый голос. И непроизвольно шагнула вперед, еще дальше от спасительного сарая.

– Да подожди ты! Я тебе дело говорю: иди в тень! – перешел на латынь загадочный собеседник, сразу заговорив куда чище и увереннее.

А в следующее мгновение Брид его узнала: слуга сэра Владимира, славянин! И только потом почувствовала, как у нее бешено колотится сердце.

Первым делом она быстро обернулась. И сразу же перешла в наступление – чтобы прогнать остатки испуга.

– Что руки распустил? Не твоя!

Славянин попятился, удивленно моргнул.

– Ты чего? Я же о тебе забочусь!

Брид фыркнула. Буркнула в ответ:

– Мое дело, где мне быть! А сам тогда что по солнцепеку бродишь?

– А я не просто так брожу, – ухмыльнулся славянин. – Я вас от разбойников охраняю.

И он потрогал торчавшую из ножен рукоять большого саксонского ножа, да еще и с таким гордым видом, как будто это был настоящий рыцарский меч.

Не удержавшись, Брид хихикнула. Вообще-то нож-сакс был вполне серьезным оружием – вот только на опытного воина мальчишка не походил совершенно.

Славянин обиженно посмотрел на нее. Потом буркнул себе под нос что-то непонятное – должно быть, на своем родном наречии. А потом вдруг поморщился и заявил:

– Зря смеешься. Тут неспокойное место.

Брид тихо хмыкнула. По ее мнению, если тут и правда было неспокойно, так это из-за недавнего дурацкого спора, ею самой и устроенного.

– И не веришь тоже зря, – немного подумав, буркнул славянин. – С корабля с вашего поутру двоих выгнали – вот возьмут они, да сюда и заявятся!

О ком шла речь, Брид сообразила за один миг. И, не удержавшись, громко расхохоталась. Перед ее внутренним взором во всей красе предстал Родри, каким он сделался, схлопотав от сиды знаменитые на всю «Дон» три гейса: вечно непричесанный, постоянно придерживающий сползающие штаны, не смеющий войти без приглашения даже в хлев...

Славянин сплюнул под ноги, его темно-карие глаза зло сверкнули.

– Дура! – бросил он и, резко повернувшись, зашагал прочь. Брид презрительно фыркнула ему вслед.

 

* * *

 

Шел славянин быстро, не останавливаясь и даже не оборачиваясь. Вскоре он миновал длинное каменное строение и скрылся за углом. Брид так и не окликнула его: не позволила гордость. Хотя окликнуть вообще-то хотелось.

Никакого торжества от изгнания славянина она не испытала: на победу произошедшее явно не походило, а чувство уверенности в своей правоте продержалось совсем недолго. Зато еще одним врагом Брид, похоже, обзавелась. По крайней мере, отношения испортила точно. И хорошо, если никто не слышал ее дурацких смешков – а то Серен когда-то рассказывала ей о невероятно остром сидовском слухе...

Стоило Брид вспомнить о Серен, как ей сделалось не по себе. Уж хотя бы Серен-то она не обидела? Всполошившись, Брид принялась лихорадочно вспоминать подробности недавней перепалки – и вскоре убедилась: вроде бы обошлось! Большого облегчения, впрочем, не наступило: за этот день она и без Серен уже много с кем успела переругаться: с сидой, с Илет, теперь вот с этим славянином... А ведь, поди, еще и полдень-то не настал!

Точного времени Брид, разумеется, не знала. Впрочем, судя по стоявшей жаре, даже если полдень и не наступил, то оставалось до него недолго. За короткое время перепалки со славянином Брид успела взмокнуть. Хуже того, у нее начинало сохнуть во рту. Чем это грозило, Брид поняла сразу: в последнее деревенское лето ее однажды угораздило уйти на сенокос, не взяв с собой питья.

Как вскоре оказалось, должного урока из той неприятной истории она все-таки не извлекла. Сейчас до спасительной воды было подать рукой: добрый сэр Гарван напоследок оставил студентам большой бочонок чистой кипяченой воды и даже расщедрился на кувшин отменного таррагонского вина. Но разве могла Брид вернуться в сарай – к Этайн, к Илет, к Дэл, ко всем свидетельницам той глупой словесной стычки? К тому же, по ее думнонскому опыту, уж здесь-то, возле самого морского побережья, просто обязан был найтись ручеек с чистой водой.

С такими мыслями Брид и пустилась на поиски воды – одна-одинешенька под палящим солнцем, с непокрытой головой. Поначалу она безотчетно шла по следам славянина – вдоль длинного каменного строения, похожего на огромный амбар. Но славянин за амбаром свернул за угол, а Брид продолжила идти прямо – как ей казалось, вдоль морского побережья. Выбрала она такое направление не случайно: так, по ее мнению, было проще всего отыскать впадающий в море ручей, а то и целую речку.

Увы, на поверку ее план оказался не так уж и хорош. Брид миновала то ли три, то ли четыре амбара, преодолела уж точно не меньше полукилометра (в Университете ее приучили к удобной метрической системе), однако так и не повстречала не то что ручья – даже канавы с водой. В конце концов она вышла к высокой каменной стене и остановилась. Дальше дороги не было.

Тут-то наконец Брид и опомнилась. И первым делом огляделась по сторонам. А оглядевшись – ужаснулась. Она стояла посреди широкой мощеной улицы, по обеим сторонам которой тянулись длинные приземистые здания мрачного вида, по большей части недостроенные. Ни деревца, ни кустика, ни травинки – сплошной буровато-серый, словно тюленья кожа, камень. И ни единой живой души вокруг. А над головой – палящее солнце. Брид, в придачу к пересохшему рту и струящемуся по спине поту, уже успела обзавестись тошнотой и головной болью.

И навалился страх. В памяти разом всплыли рассказы моряков о полуденных странах с призрачными городами – мертвыми, безлюдными, иногда вообще растворяющимися в воздухе и оставляющими после себя лишь песок и скалы. Вскрикнув, Брид беспомощно взмахнула руками. Тотчас же перед ее глазами всё поплыло, замелькали ослепительно-белые искорки. «В тень, скорее в тень!» – пронеслась в голове запоздалая мысль.

Неуверенно, пошатываясь, Брид двинулась в сторону ближайшей постройки – зловещего вида длинного здания с темными глазницами окон под плоской крышей. Дойдя до него, она тотчас же привалилась к стене и прикрыла глаза. Искорки все равно не исчезли, так и продолжили мельтешить перед ее взором. Но страх чуточку отступил.

Переведя дыхание, Брид двинулась вдоль стены – к широкому, больше похожему на арку, чем на дверной проем, входу. И, добравшись до него, облегченно ввалилась внутрь.

Здание встретило Брид полумраком. Спугнутая большеголовая ящерка стремительно пронеслась у нее под ногами, а затем метнулась к стене и, как ни в чем не бывало, побежала наверх по вертикальной поверхности. На то, чтобы удивиться, сил у Брид хватило. На разгадывание удивительной ящеричьей цеплючести – уже не нашлось. «Эх, была бы тут Этайн – она бы всё мне объяснила... – с тоской подумала Брид и тут же поправила себя: – Нет, лучше бы Олаф!» С Олафом она, по крайней мере, не ссорилась.

Войдя внутрь, Брид сделала еще пару шагов. Затем она вяло опустилась на земляной, усеянный обломками камней пол и привалилась к теплой, но все-таки не раскаленной стене. Голова у нее по-прежнему кружилась, глаза заливал едкий пот, а перед взором непрестанно расплывались темные пятна и один за другим проносились яркие светлячки.

Со стуком покатился зацепленный ногой большой камень. Из-под него внезапно выскочило странное желтовато-бурое существо, похожее на маленького рака с длинным, раздутым на конце хвостом. Брид испуганно взвизгнула. В ответ существо закинуло хвост на спину, судорожно взмахнуло им и метнулось прочь, в темноту.

Брид испуганно замерла. Теперь ей казалось, что за пределами освещенного пятна́ всё кишит такими же тварями – уродливыми, жуткими, словно явившимися из ночного кошмара. Но покинуть тень и вновь оказаться под палящим солнцем было еще страшнее.

Некоторое время она терпеливо выжидала. В темноте по-прежнему клубились разноцветные пятна, но теперь Брид уже не обманывалась – понимала, что это всего лишь виде́ние, порождение солнца, опалившего ей глаза. «Вот и страшный рак мне тоже померещился!» – повторяла она мысленно раз за разом – и никак не могла себя в этом убедить.

А потом неожиданно потемнело. На солнечное пятно упала тень человека. Брид отчетливо разглядела на ней вытянутую руку со зловеще растопыренными пальцами.

Вжавшись в стену, она затаилась. В висках бешено заколотилась кровь, голову словно сдавило тугим горячим обручем, а искорки перед глазами запрыгали в диком танце. Кажется, сейчас Брид было даже страшнее, чем при виде того жуткого рака.

– Эй, девчонка! Ты здесь? – вдруг выкрикнул человек по-гаэльски удивительно знакомым голосом.

Брид встрепенулась. Страх разом прошел, уступив место странной, безудержной радости. Тут же позабылось, что еще недавно она не ставила славянина в грош, смеялась над ним, а тот в ответ обозвал ее дурным словом. Всё это казалось сейчас не стоящими внимания пустяками. Главное – он был знакомым, почти родным, и он пришел, чтобы ее спасти!

Не то что крикнуть в ответ – даже толком набрать воздуха в грудь не получилось: голова отозвалась на попытку поистине чудовищной болью.

– Здесь я... – с трудом выговорила Брид заплетающимся языком.

Тень шевельнулась, двинулась к ней. Еще через мгновение перед нею предстал славянин – теперь он уже не казался ей никчемным самоуверенным мальчишкой. Правда, рассмотреть его толком Брид не смогла – она вообще сейчас всё видела как в тумане.

– Пить хочешь?

Кивнуть тоже оказалось трудно.

– Да... – прошептала Брид чуть слышно.

Тотчас же перед ее носом появилась серебристая фляжка.

– Пару глотков, не больше! – распорядился славянин. – Нам еще обратно идти!

Брид торопливо сделала большой глоток. Во фляжке оказалась вода – горячая, чуть солоноватая – и все равно невероятно вкусная. Сделав еще глоток, Брид с сожалением оторвала губы от горлышка.

– Спасибо...

Славянин убрал фляжку.

– Идти сможешь?

– Брид, сделав усилие, кивнула. Тут же поспешно мотнула головой. Нехотя призналась:

– Голова кружится. И болит.

Славянин нахмурился, затем немного помолчал. Потом откликнулся:

– Немудрено. Ни платка, ни шапки!

Тут только до Брид и дошло: а ведь они всё это время так по-гаэльски и разговаривают! И вроде бы неплохо у славянина получается – по крайней мере, всё понятно.

Не утерпела – спросила:

– Откуда по-нашему знаешь?

– Служил с гаэлами, – коротко ответил славянин.

Брид снова кивнула. Похоже, двигать головой было проще, чем ворочать плохо слушающимся языком.

– Обратно идти надо, – чуть помолчав, продолжил славянин. – Нас нет – там беспокоятся.

Все-таки говорил он по-гаэльски очень странно: в неправильном порядке расставлял слова, коверкал звуки. Прежде, пожалуй, Брид над ним бы посмеялась. Сейчас – не смела. Впрочем, ей и не хотелось: какой уж тут смех, когда у тебя словно раскаленный кирпич в голове!

А славянин еще немного подождал и распорядился:

– Попробуй встать. Скоро корабль придет. Нельзя задерживать.

Брид попробовала оторваться от пола – и тут же рухнула на четвереньки. Снова перед глазами закружился вихрь белых искорок, а к горлу подкатила тошнота – совсем как при морской качке. С трудом подавив рвотный позыв, Брид громко икнула.

Славянин стремительно подлетел к ней, подхватил под мышки.

– Поднимайся! Я помогу.

– Не могу, – с трудом пробормотала Брид. – Ноги не держат.

В ответ славянин буркнул что-то непонятное – скорее всего, выругался на родном языке.

Брид хмуро промолчала. Понимала: заслужила. Да и сил огрызнуться все равно не было.

– Сиди! – приказал славянин и снова прислонил ее к стене. Затем протянул ей большую измятую тряпку.

– Держи!

Охнув, Брид испуганно отшатнулась. Голова отозвалась на резкое движение утроенной болью.

– М-ммм... Что это?

– Платок, – ответил славянин. – Давай завяжу.

Платок был запыленный и засаленный, от него разило застарелым мужским потом. Однако Брид снова покорилась.