Суббота

...Разговоры о молекулах увлекли преподавателя и студента так, что оба забыли о времени — и о голоде. Но если Оппенгеймер, казалось, вообще не заботился о пище — «А ведь я и не видел в университете, чтобы он чем-то питался», — Блэкетту справиться с напастью оказалось труднее.

«Чёрт. Есть хочется. Надо было взять с собой».

— А... Будете?

Блэкетт удивлённо обернулся. «Похоже, не заметил, как сказал это вслух». Но...

Молодой исследователь не мог понять, что удивило больше — то, что он начал разговаривать сам с собой — «и кто тут сумасшедший?», — или то, что мальчишка пытался его угостить?

Но именно это и произошло; ученик в самом деле протягивал ему один из двух кусков хлеба, густо политых арахисовым маслом — наверно, масло было такой же толщины, что и сам хлеб. «Как такое можно есть? Гадость же...» Впрочем, этот мальчишка менее всего походил на того, кто питается хорошей пищей.

— Это... — Патрик не сразу собрался с мыслями. Отвратительное масло, отвратительная пища... Сам он бы ни за что не притронулся к такому. Но есть хотелось, и прямо сейчас. «И почему он решил помочь? Сам же не ел до отвала, верно, никогда...»

Блэкетт покачал головой, посмотрел на ученика.

— Я... благодарю, — Патрик медленно принял нагретый чужими ладонями кусок хлеба с маслом. Надо было сказать что-то ещё — но слова комом застряли в горле.

— Приятного аппетита? — неуверенно произнес Оппенгеймер, глянув на наставника.

— И вам... Приятного аппетита, — согласился Блэкетт.