Немного рабочего материала

Вы, небось, думаете, что я совершенно обленился и ничего не делаю?

Не-а. Вот вам немного рабочего материала. К чему? Пока, сказать не могу, но пишу активно и немного хулиганю.

"На этот раз Остромир очень ясно ощутил миг перехода между мирами. Наружно вроде и не изменилось ничего. Лишь полоса запекшейся земли чуть сузилась, но она и так медленно сужалась, истончалась, словно то, что прожигало землю, постепенно истончалось, угасало.

И всё же, всё вокруг было неуловимо иным.

Отромир глянул через плечо - по глазам мазнуло прозрачным маревом, и чёрные точки, что росли, понемногу превращались в преследователей, что вцепились в них и шли сквозь миры, исчезли. Остались где-то там, скрытые незримой завесой.

Надолго ли? 

Остромир не знал, но думал, что - нет. 

Проводник дал им отсрочку, но краткую.

И время этой отсрочки каждый раз уменьшалось, враг наседал и новая схватка клинок в клинок была лишь делом времени.

Эх, если бы можно было просто пасть в этой схватке, утащив за кромку как можно больше недругов. 

Это было бы славно, и предки, наверняка, с честью приняли бы его в высоких чертогах Синей Сварги. 

Но надёжно схороненный у сердца самоцвет вёл другой дорогой. Не для него радость последней смертельной схватки. Ему - пробиваться клинком, прорываться, если надо, исхитряясь, протискиваться, путать следы - но, идти к цели. 

Остромир все чаще думал о том, что будет делать, если окажется один. Он даже представлял, как эьто будет. 

Быслав хлопнет по крупу его скакуна, перехватит поудобнее меч, и коротко бросит, - Скачи. Мы тут  постоим, устали что-то. 

И, останется. И все, кто выживет - останутся с ним. А ему придётся уходить и тащить за собой Милада. 

И, только, ежели и после будут их нагонять, лишь тогда, отдавать самоцвет молодому волхву, а самому оставаться, чтобы подарить ему хоть немного времени.

Мысли эти промелькнули, и исчезли. 

Поживём ещё!

Разбойничьи свистнул Бранимир, распластался, слился со своим конём, рявкнул,

 - За мной держись!

И - продолжилась скачка.

Исчезла выжженная полоса, пропала серо-пепельная трава, медно-красным налились небеса, встали по сторонам кусты с невиданными резными листами того же медно-золотистого цвета, загулял в них ветерок, и Остромиру послышался тихий звон, издаваемый кустами. 

Впереди, где дорога уходила на пологий длинный холм, сбились в крохотные рощи деревца, стволы и листва которых тоже отливала медно-красным. 

Весь мир вокруг заполнял медно-красный отблеск, и Остромиру показалось, что и в голове он слышит нарастающий медный гул-звон.

Он помотал головой, глянул на дружинников. Дан и Рядко поблизости скачут, у дана глаза шальные и соловые. 

Не раздумывая, рявкнул,

 - Не слушай! Вперед смотри!

Дан встряхнулся, Рядко тоже, глаза сделались осмысленными. 

Услышавший это Бранимир только усмехнулся, пока никто не видит. Из парня выйдет толк.

Если, конечно, он не ляжет где-то здесь. А, вот, хотя бы и тут. Под медными небесами.

И жёсткая трава пробьёт своими остриями его грудь, да и выпьет досуха. 

Проводник огрел коня плеткой, 

 - Вывози, поспевай!

Вылетели на холм.

Противоположный склон уходил в глубокую котловину, в самой середке которой возвышался невиданный терем. Казалось, его весь и разом отлил в своей кузнице Небесный Кузнец, и поставил тут, как чудесную игрушку. Полюбовался ею, решил - славно вышло, да ушел по своим делам. 

Высоки стены поднимались, поблёскивая в свете рыжеватого солнца, красноватые зайчики прыгали, искрились на непривычных, с загнутыми вверх концами, крышах - будто речные волны застыли, скованные морозом. 

Одни крыши украшали завитки, другие - головы неведомых усатых чудовищ с грозно оскаленными пастями. 

Стены же сплошь покрывал хитрый узор, в котором сплелись цветы, тоненькие, будто стебельки, девушки в развевающихся одеждах, воины с изогнутыми мечами, старцы, летящие по воздуху на узорчатых коврах...

Все это Остромир охватил взглядом, спрятал в глубине памяти - знал, когда надо бдует, вызовет воспоминание, рассмотрит, восстановит и то, что сейчас н езаметил.

Медный звон-гул усилился, превратился в песню-зов.

Бранимир снова гикнул, пустил коня вниз по склону.

Прямо к дверям терема. "