Флешмоб. "Коварству женщин меры нет"(С). Но так ли это в самом деле?

Коварство женщин – сюжет поэту,

В ответ получит такой отпор,

Хоть не люблю я давать советы,

С коварством женщин напрасен спор.

( А.Коржуев).

Ну, в данном случае не поэту, а прозаику. Хотя с такой постановкой вопроса я не совсем согласен, но мне противоречит сам И.Кант: 

 Для выживания женщина наделена хитростью от природы с такой же целью,как и мужчина - физической силой. 

Многие назвали бы его подход мифом, в котором муха превращается в слона, и отчасти я поддерживаю эту позицию. Утрирование и гиперболизирование во взглядах на этот аспект всегда имели место, и сегодняшний день от них не свободен. Но я не пою песен мужскому коварству, оно ещё похлеще будет.

Целую плеяду женщин - исторических личностей можно назвать интеллектуальными, умными и прозорливыми, предприимчивыми и рассчётливыми. Но не хитрыми или коварными. Совсем нет - для достижения личных и общественно-политических высот им не нужны ни хитрость, ни коварство. Хитрыми и коварными можно быть и без предыдущей присказки о достоинствах. Сегодня же речь пойдет именно о женском коварстве, как об отдельном феномене, а не характерном явлении для всех. 

Коварная гордячка ничего и никогда не забывает, потому что мстительна по натуре, а сами хитрость и коварство для неё - инструмент достижения цели, глубоко личной и личностной. В её мире существует лишь она сама - окружение же обязано обеспечивать этот мир благополучием, богатством и содержательностью. Быть наверху для неё не только самоцель, но и смысл существования. Убери его, и дальше она жить уже не сможет, потому что для иной жизни она не приспособлена - не хочет, не может, не умеет и не имеет другого опыта сосуществования с миром помимо себя. Такие личности всегда идут до конца: или, достигнув желаемого, становятся отъявленными самодурами от власти, или плохо кончают (и не только женщины). Сейчас я веду речь о Тире Харальдсдоттер по прозвищу Датчанка, супруге короля Олава Трюггвасона из "Тени креста" https://author.today/work/3909

Из Предисловия:

Литературный портрет королевы Тиры многогранен и высвечен с разных ракурсов, потому что характер этой личности совершенно неоднозначен: его нужно собирать по крупицам, оценивая каждую мелочь, чтобы увидеть апогей, развёрнутый в 16 главе "Маски сброшены - тайн больше нет". С уверенностью могу констатировать, что Тира Датская ни в чём не уступает шведке Сигрид Гордой. Они могли считаться родственницами и жили в одно время, обе хорошо знали Олава Трюггвасона. Только вот Тире Датской я бы дал другое прозвище. Будучи по-женски привлекательной, умеющей манипулировать мужчинами, внутри она оставалась холодной и расчётливой, стремящейся к власти и богатству, оставаясь полностью независимой, самостоятельной в решениях и поступках. Тира Охотница за властью, так бы я назвал эту женщину, не смотря на всю хвалебность скандинавских саг.

Два содержательных образа - королевы Тиры Датской и Эйры Толковательницы Рун уверенно ведут "женскую линию" романа. Да, обе - выдающиеся женщины, но ничего общего между ними нет, потому что они противоположны во всём. Тира больна спесивым гордячеством и жаждой властью, а Эйра - мудростью и состраданием к людям. Если у Тиры забрать гордость и власть, то самой Датчанки уже не будет, если же эту основу убрать у Эйры - останется просто Эйра Торирсдоттир из Согне-фьорда. Тира никогда и никого не любила, считая любовь и верность суетной блажью и уделом простолюдинов: настоящая любовь Тиры - власть и богатство. А Эйра познала и радость, и горечь любви, жила, оставаясь верной своему Гуннару.

В течение всего романа Тира плетёт интриги против своего мужа - норвежского короля Олава Трюггвасона. Пик её коварства - резня на собственном венчании: хоть так, устранив мужа, добраться до норвежской короны. 

Эту часть обряда венчания взял на себя бывший духовник королевы Тиры - Матеус из Познани, теперешний помощник Альбана Ирландца.

- Согласна ли ты, Тира дочь Харальда, взять в мужья Олава сына Трюггви? Господь свидетель твоего ответа.

- Согласна! - бесцветным голосом коротко ответила королева-невеста и сделала шаг назад, её места занял Тореборг Стейнссон.

- Согласна ли ты, Тира дочь Харальда, делить с Олавом сыном Трюггви радости и горечь бытия, пока смерть не разлучит вас, - спросил святой отец Матеус.

- Да, - снова коротко бросила королева Тира и сделала ещё один шаг назад - в гущу своих телохранителей.

- Согласна ли ты, Тира дочь Харальда, быть покорной во всём мужу своему, Олаву сыну Трюггви, хранить ему вечную верность, родить от него крепкое потомство и воспитать его согласно заветам Христа, Бога нашего? - задал следующий вопрос святой отец Матеус Познанский. Отвечая на него, невеста далжна была поясно поклониться жениху и его людям, выказывая полную покорность будущей жены будущему мужу.

Тогда Тира громким и властным голосом крикнула из глубины датчан:

- Дания никому не кланяется! Дания никогда не станет ни лоном, ни ложем для нищей и слабой Норвегии!

В ответ на этот призыв левые полы плащей датчан взметнулись вверх, и блеснула сталь обнажённых мечей. Десятки клинков оказались направленными в сторону королевской партии и гостей короля. 

Жизнь Тиры закончилась плачевно: потеряв властное положение и всякую надежду на норвежский трон, она покончила с жизнью , совершив самоубийство. Коварные гордячки - скрытые и скрытные натуры, но в литературе и искусстве их образы полны сочных красок. 

Второй героиней сегодняшнего флешмоба является шведская королева Сигрид Гордая из "Гордая" https://author.today/work/33041 Она не была коварной или мстительной с рождения, жизнь и люди сделали одинокую женщину, припёртую ситуацией к стенке, такой, какой она стала потом."Когда кругом волки, сам обрастаешь волчьей шерстью". Сожжение назойливых и разнузданных женихов не было продуманным и подготовленным коварство - просто терпение Сигрид закончилось и она предалась эмоциям.

Но не это поразило, наблюдавшего происходящее, истопника – в теперешнем облике королевы простому человеку не открылось какой-либо ненормальности или отражения происков злокозненного сумасводника Локи: в тёмных омутах женских глаз бурлила, плескалась, просилась наружу неудержимая злобная гордость, которая теперь смотрелась, как гордая и непримиримая злость одинокой, оскорблённой и униженной женщины, равной по духу многим мужчинам. Нет, она не выиграла ни одного сражения, но сейчас смотрелась главным полководцем-победителем. 

 - Эрик, муж мой единственный, мужчина, тот, кого даровала мне сама Фрея… Ты – мой вечный и неповторимый Бальдр, ты тот, с кем я могла бы шагнуть даже в Хель, нисколько не задумываясь. Да, я заставляла тебя страдать… Но, лишь для того, чтобы меня, такую гордую, влюблённую и необузданную, такую независимую и неугомонную. Ты, мой Эрик, даже в мыслях, не смог бы кому-то отдать. Но ты ушёл и оставил мне все тяготы жизни, бремя власти да горечь вдовей доли - венец одиночества. Боги – свидетели, даже, если меня обратят в рабу, я никогда не изменю твоей памяти, а всех, посягнувших на неё, я приговариваю к смерти! Помнишь Эрик, как говаривал твой отец: «Лишь моя гордость - моя настоящая цена. Гордость не украсть и не купить. Но только она делает королей королями». Теперь это и моя цена. Гордость – королевская честь! – искусанные в кровь губы королевы всё кричали и кричали слова оправдания. 

 И вот эти губы сомкнулись, а гордая женщина, преисполненная впечатлений от содеянного, лишилась чувств, замертво упав наземь. Сердобольный истопник взял королеву на руки и понёс во дворец, а навстречу ему уже бежали полуодетые слуги женихов.

Только один раз Сигрид пошла на поводу у эмоций и чувств, чтобы всю остальную жизнь оставаться холодной разумом и поступками. Нет, она не любила сватавшегося к ней короля Дании Свена Вилобородого, но вышла за него ради Швеции и сохранения шведской короны, т.е. собственной власти. И оставалась понятной всем женщиной - вела дом и рожала детей. Но её мстительность в отношении Олава Трюггвасона, когда-то оскорбившего Сигрид, носила маниакальный характер - вот это и было её настоящим коварством: она таки вынудила Вилобородого напасть на Олава и привести того к гибели. 

Третьим персонажем, о котором стоит сказать, сравнивая её с Тирой Датской и Сигрид Гордой, является наша княгина Ольга Киевская. О ней, устами славянского персонажа, упоминается в той же "Гордой" https://author.today/work/33041  Он ставнивает историю деяний княгини с поступком королевы Сигрид, приведшим к смерти их князя:

 - А не поведаешь ли ты, Оскальд Торирыч, какого она рода. Если из вепсов, то там все жёны – ведьмы и безбожницы, - подхватил нить беседы княжий духовник, отец Стратилат, покинувший Киев ради просвещения князя Всеволода. Духовник не любил морской качки и шумных мужских увеселений. Сейчас он выглядел бледным, утомленным и раздосадованным. Но интерес взял своё. 

 - Она не северного корня. Свейская королева по рождению ближе вам, русам, чем мне – варягу, отчим родом из Норвегии. Её родителем называют неугомонного соседа Волыни, полонского князя Мешко. Тамошние девы и женщины известны горделивым нравом и умением набивают себе цену.

 - Очи людские, поддержи меня Господь, многое могут поведать о душе. А какие они у королевы свеев, узрел ли ты её душу, Оскальд-варяг?_ - продолжал допытываться святой отец.

 - Очи? Ты в самую точку попал, жрец Белого Бога. На Волыни я много видывал змей, которым без страха смотрел в эти самые очи. У нее такой же, змеиный взгляд: тёмный, холодный, расчётливый и безжалостный. А у змей души нет, так говорит твой бог, жрец Стратилат.

 - А мне на пиру она показалась несчастной вдовой, женой потерявшей любимого мужа. Страдалицей, у которой осталась лишь женская гордость, да тяжесть свейского царства, в одночасье свалившаяся на хрупкие плечи. Не та она, чтобы на шею вешаться даже Волынскому князю Руси… И очи у ней зеленые, как та морская волна, что за бортом. Лик же божественно одухотворенный, как на иконах во Владимир-Волынском соборе. Мне матушка рассказывала о княгине Ольге, матери великого князя Святослава Киевского. Они показались мне очень похожими. Обе – женщины-владычицы, которым выпало править вместо погибших мужей. Если помните, то у княгини Ольги после смерти князя Игоря бытовало прозвище Гордая, - в разговор робко вступил гридень из младшей княжеской дружины, Мечеслав Корень.

 - Почто супротивничаешь, юнак? – возмущенно забурчал Козьма Гурич, а пальцы дядьки-воспитателя князя Всеволода хищно впились в лелеемое ранее брюшко. – Княгиню Ольгу он вспомянул. Да к месту ли? Она-то сердешная женихов в банях не жгла. И крест приняла первой на Руси! Не хули святое, Мечко!

 - Нет, женихов не жгла, того не было. Но незваных сватов древлянских, двадцать лучших мужей тех земель, повелела закопать в землю заживо, а двадцать следующих – тако же, как свейская королева, приказала в бане изжарить. А вот древлянский Искоростень сожгла из собственных рук. Величие не в злобе или мстительности, но в гордости великой, - спокойно ответил Мечеслав Корень и ушёл на корму.

Величие не в злобе или мстительности, но в гордости великой! Месть не всегда идёт об руку с коварством и подлостью. Да и можно ли мудрую рассчётливость называть коварством, которое без подлости мертво? А ведь княгиня Ольга осталась одна коротать вдовий век. Она не искала ни силы, ни власти на стороне - сама себе хозяйка и заступница. Один раз решила - сила и будущее в детях, перенявших её княжескую гордость на себя. И не ошиблась.

А закончу тем, что предложу вам посчитать: в Истории Средневековья на трёх этих женщин при ходится в десятеро больше мужчин, отметившихся злобной коварностью, неуёмной и подлой мстительностью, кровавыми убийствами и смутами. Вот так.