Бойцовские сказки
Автор: Ворон ОльгаДавно хотела и здесь все рассказики сложить под одну обложку, но всё никак не получалось. Теперь начала выкладку.
Сказки для бойцов. И немного о бойцах. Современный мир, разные герои и судьбы. Толика мистики в довесок - не мешающая и не превращающая в "фантастику" или "фентези", а такая... вполне бытовая, ежедневная мистика жизни.
Сегодня - "По закону гор"
...Пленник рванул с колен вверх, подхватывая с земли камень. Махнул в голову «Валерычу» и, завалив его, ринулся дальше, под вскрики и мат людей, через круг. Он метнулся в одну сторону, шугнул человека там, и тут же бросился в другую. Проломил строй и, не глядя, напрямки ввалился в лес. Частокол деревьев встретил его мешаниной веток. Пленник закрыл голову руками и, круша сухие ломкие ветви, побежал вглубь. За ним с шипящим матом сквозь зубы бежали бывшие стражи.
- Сука! Твою в печёнку! Держи! Такую мать!
Пытаясь отделаться от преследователей, пленник метался, ища между деревьев проход, проламывал кусты, перемахивал через поваленные стволы. Он несся, как убегающий от смерти зверь – самозабвенно, срывая дыхание, роняя кровь на грудь и захлёбываясь воздухом и снегом. Но фигуры за его спиной не отставали, так же бешено и неутомимо ломясь через лес. Падали - поднимались и бежали, тяжело сопя ему в спину. И уже не матерились, сберегая дыхание. Но именно это и пугало. Пониманием того, что всё равно – догонят. В отчаянии он резко сменил траекторию и бросился туда, где темнел плотный ельник. Авось потеряют в чаще.
И вроде получилось – он прошмыгнул между провисших снежных шапок ветвей и, махнув ещё через несколько деревьев, опять сменил путь, петляя следы. Вроде… Но в голень врезался ствол поваленной ели, и его швырнуло лицом в снег. Выставил руки, зарываясь в белую кашу с головой, и завыл, стискивая зубы. Перевернулся на спину, подтянул ногу, зажал разбитую голень и, зажмурившись, тронул повернутую в сторону стопу. От боли чуть не лишился сил и, побелев, с тоской оглядел мир. Бежать поздно. Тяжело дышащие преследователи уже подступали со всех сторон. И на их серых, перекошенных яростью и тяжёлой работой лицах проявлялось уверенное спокойствие.
«Валерыч» подошёл к лежащему на спине беглецу, присел на корточки и сморщился, убирая с брови красную жижу, затекающую на глаза. Её размазанная полоса протянулась до скулы. А на лбу, там, где начинался ёжик оголённых волос, ассиметричной кровавой розой всё выступала кровь.
Пленник стиснул зубы и, не выдержал, - вздрогнув, подался назад, вжимаясь в снег и отодвигаясь от неизбежного. Но «Валерыч», выдыхая клубок пара, мотнул головой на неестественно согнутую ногу беглеца и криво усмехнулся, снова смахнув кровь с брови:
- Считай, в расчёте. За этот камень. После того, что ты, сука, с моей жизнью сделал… Боль уже не боль.
И скривил губы. Глаза его остекленели, став мутными и пустыми. И, рывком поднявшись на ноги, он сунул руку за пазуху и вытянул из кобуры пистолет. Лицо пленника стремительно побелело.
- Нет!
Он бросил обниматься со стопой и вытянул на пистолет руки, вдавливаясь спиной в снег.
- Нет! Не надо!
Распахнутые пальцы мотались, сотрясаемые крупной дрожью и судорожно кривились. Бледное лицо тряслось, оплывая, а рот перекашивало бесформенным провалом:
- Пожа… пожа… луйста. Не надо! Мне нужно жить! Ты не понимаешь… Мне нужно жить!
«Валерыч» смотрел вниз, на лежащего у его ног человека. Над чёрным стволом мотался лоб смертника – белый, собранный морщинами домиком, и покрытый испариной. На этот лоб падал снег, кусками, словно серая вата. Падал, разбивался, расплющиваясь в аморфный, безвольный комок, и таял. А пленник жмурился, не надеясь остановить пулю руками, и по его дрожащим впалым щекам текла вода. То ли слёзы, то ли пот, то ли талый снег...