"Каменная Вода". 1, 2, ...пишем...

Отредактирована первая часть. 

Начата полная выкладка второй - главки будут капать на сайт по мере правки. Открыта подписка. 

Работаю над третьей..

Ну и за-ради самопиару. Вторая часть порадует новыми героями. Знакомьтесь - Макс Фёдоров, по прозвищу "Калаш". Попаданец. По-крупному... 

...

Он с трудом открыл глаза и болезненно зажмурился. В носу хлюпало тяжёлой массой. Гной на веках склеил ресницы так, что простое движение отзывалось мукой. Белыми пульсирующими звёздами под черепной коробкой. Хотел поднять руку и очистить глаза, но лишь едва сумел дёрнуться. Ног же не чувствовал совсем. Пришлось ещё лежать, гримасничая и фыркая, чтобы прочистить лицо. 

Сколько времени прошло, так и не понял. Но когда, открыв глаза и всмотревшись, смог увидеть за разводами окружающий мир, то сразу вспомнил. Он просыпался уже здесь. Раз пять. Или десять. Уже не раз с трудом разлеплял веки и видел этот тусклый красный свет тревожной сигнализации. Эту темноту высокого, потерявшегося от взгляда, потолка. И, если ухитрялся повернуть голову, то видел и серый пластик стоящих рядом столов. И людей на них. Бездвижных голых людей. Обычно после этого слабость заставляла падать назад, на свой стол, и тут же проваливаться в беспамятство.

Но в этот раз не так. 

Что-то зашипело рядом, словно рассерженный чайник, и в плечо вонзилась игла. 

- Ом, бля, - выдохнул Макс и понял, что окончательно проснулся. 

Тело словно облили холодом. От укола во все стороны побежал леденящий поток. Задрожал, будто только вынырнул из проруби на стылый воздух. Стиснул зубы, чувствуя, что иначе попросту разобьёт. Выгнулся. 

- Йо! Ты живой?! Зачибись! 

Голос был противный. Нет, конечно, в первую очередь, голос был юношеский. Но нервическая нотка, словно вот-вот гласные уйдут в визг, делала тембр невыносимо болезненным для тяжёлой ещё головы. 

- Не дрыгайся. Сейчас зашпалю – засосёшься. 

Макс вздрогнул -  в плечо ударил второй укол. Напрягся, ожидая снова мучительного холода, но от этого укола, наоборот, стало хорошо. Ушла противная дрожь, и появилось чувство тела. 

Он осторожно повернул голову, ожидая обычную дурноту, но вместо этого понял, что вполне в силах не только на такую малость. И потому не стал себя сдерживать и рывком поднялся и сел. Голова, конечно, закружилась. Во рту тут же прокатилась волна желчи. В ушах сдавило и забилось пульсом. Схватился за раскалывающиеся виски.

- Тин! Тин! Тин! – закричал рядом кто-то, явно пытаясь остановись. – Ты – лочер, что ли?! Не дёргайся! 

А он и не дёргался. Сидел, пусто смотрел вперёд, сдавливал разрывающуюся на осколки голову и сдерживал тошноту. Кругом, куда хватало взгляда, лежали трупы. На серых пластиковых платформах-столах, словно на постаментах. И лёгкий знакомый запах пропитывал пространство. 

- Капец. Морг, - выдохнул Макс, наконец, собираясь с мыслями и силами. – Как я сюда попал? 

 Память подводила. Он помнил родителей, жену, друзей и сослуживцев, командировки, развод, станцию отряда МЧС, деревню, баньку, баб каких-то… Но всё это, проносящееся перед взглядом мутным калейдоскопом, было где-то далеко в его биографии. Он чувствовал, что всё это отболевшее, отрезанное, как тот ломоть. А вот свежие воспоминания отсутствовали напрочь. Вывод напрашивался сам собой:

- Колька-сволочь. Шутник хренов. Подлил что-то, зараза.

Но, как ни странно, хотя и голову ломило, и во рту, словно бегемот сходил по большому, но чувства, что вчера хорошо оторвался и накушался, не было. Скорее походило на лёгкую контузию. Или отходняк после наркоза. 

Внезапной дурной мыслью прошибло. А если его уже растащили на органы? Что-нибудь изъяли из тела и теперь он приходит в себя после подпольной операции? Дёрнулся, обшаривая себя в поисках шрамов. Без чего там можно ещё жить? Почки. Лёгкие. Яйца. Что ещё парное могли стащить? Но, судя по осмотру, всё было на месте, всё в порядке.

- Эй, ау! Вернись в сансару! Хорош лапаться! 

Макс медленно повернулся на обиженный голос. 

Возле его стола стоял… доктор? Юноша с нервным голосом зябко поддёрнул нелепую белую одежду на завязках, и тут же стало ясно, что совсем он не врач, а, скорее, такой же пациент, только уже получивший больничный халат.

- Вернулся, - угрюмо подтвердил Макс. – Ты кто такой? И где мы? Пироговка? Или Семашко? 

Худой невзрачный юноша с гладко бритой головой и чёрной татуировкой вместо волос, возмущённо вытянулся. И даже прихлопнул тонкой изящной ладошкой по столу. И рассерженно зашипел: 

- Пустак залоченный! Включи дрок! Дебил! Давно не шибали?! 

Макс помотал головой, вытряхая из ушей истерический голос юноши, и снова всмотрелся в незнакомца. 

- Ты это…, - просипел он. – Не торопись. А то я не все слова понимаю. Пусто-что-там? 

Юноша сглотнул, от чего выраженный острый кадык дёрнулся, и посмотрел с разочарованием:

- Ты что, в реале залоченный, да? Вот тухляк!

Юноша разом поскучнел и сморщился, словно обожрался лимонов. 

Макс вздохнул и скинул ноги со стола. 

- Вот я тебя ни на грош не понял, - покачал он головой. – Вроде и по-русски оба говорим, а словно из разных палат одного дурдома. 

Юноша скривился и махнул рукой, судорожным взглядом обшаривая окружающий мир, и зашептал что-то уж совсем невразумительное. Из всего потока странных слов Макс понимал разве только междометья и союзы, но эмоции на лице бледного юноши производили впечатление, что всё очень плохо. Так, что пришлось признать – перед ним либо псих, либо суицидник. Или всё вместе.

Он огляделся ещё раз. На просто морг это уже не походило. Слишком большая площадь. Да и не бывает такого, чтобы весь морг был заставлен столами с покойниками. Там обычно всё чинно, благородно, трупаки по полкам, скрыты от глаз посторонних. А тут – на всеобщее обозрение. Да и столы всё больше походили на что-то высокотехнологичное. Мелкие лампочки, панно, отключённый сенсорный экран, непонятные символы-иероглифы. 

- Короче, Склифосовский, - поморщился Макс, отрывая юношу от бессвязных тихих причитаний. – Ты кто и мы где?

Тот вздёрнул подбородок и зашипел уже совсем зло и обиженно:

- Ты! Да я тебе!

И действительно бросился. Сложил кулак возле ключицы и с дуростью выбросил вперёд руку. И попал бы прямо в челюсть. И, наверняка, переломал себе пальцы. Если бы Макс остался сидеть, как сидел. Но вбитые в крестец рефлексы проснулись даже быстрее, чем можно было ожидать после странного сна. Он лишь слегка отклонился, перехватил по-детски неумело бьющую руку хиляка и протянул его за локоть дальше, заставляя упасть грудью и лицом в стол. А там ещё и прижал за скулу, осторожно придерживая, чтобы не рыпался. 

- Отставить цирк! – строго выдохнул Макс. – Ещё одна такая шутка и клоун пойдёт на корм зверям! Ясно? 

- Сва! Эм-Би! Эм-Би!!! – заорал юноша.

- Неясно, - поморщился Макс. – Объясняю на пальцах, – и осторожно надавил на костяшки большого пальца подхваченного кулачка. Юноша взвизгнул и чуть не подпрыгнул, забившись, как пойманный карасик. 

- Меня трогать нельзя! – внятно, чтобы дошло сразу, сказал Макс. – Совсем-совсем! Даже замахиваться. Даже в мечтах. Даже во сне. Понятно? Или на втором пальце показать?

Юноша подвывал, дёргался, и вовсю пытался кивать, оставаясь прижатым щекой к столу. Макс отпустил, и хиляк почти стёк со стола, баюкая палец, словно сломанный, и задавленно всхлипывая. 

Поморщившись, Макс отодвинулся. Возникло гадостное желание вытереть руки обо что-нибудь, чтобы позабыть само ощущение прикосновения к психу. Он прекрасно знал, что ничего дурного и непоправимого пацану не сделал. Так сломать – не сломаешь, но связки тянутся неудачно, оттого возникает обычно острая, но вполне управляемая боль. А знать, что это безопасно, юноше тогда было совсем необязательно. А теперь уже и говорить не хотелось – настоль противна казалась сама его рожа. Нытик, хлюпик, маменькин сынок, да и только. 

Ещё раз окинул взглядом огромный зал и поёжился. Почему-то снова становилось холодно. Не поверил себе и выдохнул. Прозрачно-белый клуб пара сорвался с губ и быстро растаял в воздухе.  

- Вот тебе, бабка, и дедов пень… нда, - Макс наклонился со стола и похлопал парня по плечу. Тот испугано сжался, забиваясь чуть ли не под столешницу и снизу вверх глядя широко распахнутыми глазами. 

- Парниш, где люди, знаешь? Куда идти-то? 

Тот затравленно помотал головой. 

- Так-с. Тогда пошли искать. А то к утру тут два снеговика во всём своём великолепии будут лежать. 

И бодро спрыгнул со стола. И дыхание перехватило. Босыми-то ногами да по холодной бетонке! Глянул на парня – тому хоть бы хны. Хотя с его-то конституцией тела, что выглядит как собачий прикорм – кожа да кости – кто другой уже трясся бы! Псих, он и есть псих. 

- Парниш, ты где халатик этот чудной отхватил? Там ещё не было?

Хлюпик неопределённо пожал плечами, испуганно пялясь снизу вверх. 

Макс только, стиснув зубы, сокрушённо вздохнул, понимая, что, конечно, тонкая ткань бы от прихватывающего холодка не спасла, но чресла бы прикрыла от чьего-нибудь случайного взгляда. Но парнишка, не отползая от стола, потянулся, нащупал на бортике какую-то щель, потянул. И на свет появился ящик. 

- Так-так! – Макс с удовольствием вытащил тонкую больничную сорочку-халат. Ткань в руках вела себя, словно наэлектризованная, и сыпала мелкими искрами по коже. Да и ощущения от неё были совсем не похожими на обычные. Не синтетика, не хлопок. Но раздумывать долго не стал – накинул халат на плечи и спешно стянул полы, закрепляя узлами завязки. Теплее, конечно не стало, но странное ощущение появилось, словно мягкое покалывание побежало по мышцам. Расслабляя и тонизируя одновременно. 

- Ох, хорошо, - потянулся Макс. – А то закостенел почти уже… 

Парнишка не отреагировал, шугано смотря из своего неуютного убежища. Макс поморщился. Действительно, переборщил с малым. И зря тот загнался на пол. Холодно же! Вон как ноги стынут. Ещё чуть и пальцы инеем покроет. А парнишка… А парнишка словно и не чует. Макс покачал головой и всё-таки решил спросить:

- Тебе не холодно, что ли? 

Хлюпик передёрнул плечами и внятно, но непонятно ответил:

- Я на шпале.

Макс приостановился, потёр стопу о стопу, сгоняя ощущение холода, и задумчиво спросил:

- На наркотике, что ли? 

Это многое бы объясняло. 

Но парень, осторожно поднявшись от стола и обиженно сипя, ответил:

- Я ввёл себе джи-ви-восемь. 

Макс почесал нос, который явно собирался уже захлюпать, и кротко поинтересовался:

- Это от холода? 

Парнишка зло оскалился:

- От всего! Это джи-ви! 

Всё-таки псих… 

Парень с опаской подошёл к столу, дёрнул с его бока фигурную панель, и от него отделилась белая коробочка с встроенной рукоятью. Тронул едва приметные кнопки – чемоданчик распахнулся и открыл взглядам ряд тонких капсул с иглами. На одной из боковых стенок внутри находились номера. От единицы до десяти. И красовалась яркая голографическая наклейка с латиницей - «JV». 

- Вот, восьмёрка. 

Хлюпик вытянул капсулу, снял колпачок и протянул Максу:

- Давай, задвинь. Тебе залучшеет. 

Макс посмотрел с недоверием:

- А противопоказания есть?

Парень пожал плечами и проворчал:

- Как хочешь, - и снова прикрыл иглу колпачком. Закинул чемоданчик на стол.

Макс недоумённо потряс головой. Всё было, словно в плохом кино. И парень этот, с реакциями истеричной блондинки «ой, всё», и трупохранилище вокруг, и странные уколы с однотипными логотипами на каждом шприце, которые «от всего»! 

- Да ладно те. Я же спросил только, - проворчал Макс и забрал у паренька шприц. – Говоришь, получшеет? 

Хиляк смотрел на него такими грустными глазами, что вгонял в тоску. 

- Получшеет, - вздохнул парень. – Неважно что с тобой. «Джива» всегда поможет! «Восьмёрка» - она для кондиции. «Семёрка»  – для мозгов, «шестёрка» - для дрифта, «пятёрка» - для эмонастройки, «четвёрка» - для… 

- Да, понял, понял я! – вскинул руки, сдаваясь, Макс. – Это, типа, «Балтика»! Нулёвка – чисто для вкуса, а девятка – для крепости. Ага?

Парень ссутулился, потёр глаза и тоскливо глянул исподлобья, словно сенбернар из низкой конуры:

- Ты… Я не знаю, кто ты. Я думал, система полетела. Думал, щаз тебя на подсос и по эмонету выйдем, эфебов вызовем. Я думал, ты вил. А ты лочь! Мне с тебя ничего не надо! Ты меня только отпусти, ладно? Я уйду и всё. Я тебя не видел, я тебя не выдам. Я снова залягу и всё. Слышишь? Мне правда-правда с тебя ничего не надо. И играть я с тобой не буду. Ну, вот слово даю! Не буду! Мне ничего не надо… 

- Да, ёшкин-кошкин, - протянул Макс, оглядывая поникшего парнишку и сознавая, что явно пережал. – Как-то не туда всё идёт… - и кивнул на шприцы в чемоданчике: - Значит, говоришь, поможет?

Парнишка сложил на груди руки и отвернулся, угрюмо пялясь в полутьму, но всё-таки отозвался:

- Настроит. Акклиматизирует. Возбудит нервную систему для работы. 

Макс потянулся за шприцом и бестрепетно обнажил иглу. Система оказалась незнакомой. Не как привык в армии – тонкая игла на тюбике, - а вполне добротный металлический – и от того холодный и тяжёлый – корпус с толстым, но коротким шипом, больше напоминающем иглу для накачивания мячиков. Приставил к вене и сжал тубу с боков. Шприц не поддался. 

Парнишка вынырнул из-за плеча, как чёрт из табакерки, и уверенно ткнул в донышко капсулы. Макс ощутил внезапно проявившуюся холодную точку на коже, словно кончиком сосульки тронули, и почти сразу шприц в руке ощутимо стал легче. Отодвинул, посмотрел на руку – ни одного прокола. Как жидкость попала внутрь, да и жидкость ли это была – так и не понял. 

- До чего техника дошла, а! Наношприц, бррр! 

- Пико, - равнодушно поправил парнишка. 

Макс аккуратно, словно в его руки попало сверхсекретное оружие, положил шприц на место и покачал головой: 

-Так. Не Пироговка и не Семашко точно… Какой-нибудь научный или военный госпиталь? А, пацан?

Тот посмотрел на него угрюмо и в ответ задумчиво протянул:

- Ты не лочь, да? Ты глас? Только глас никогда бы не видел линдо-криптон. Но гласа бы и не морозили… Кто ты? 

Макс пожал плечами. По телу расползалось тепло и довольство, словно только что из парилки, уже купнулся, поел и теперь откинулся на лавку и выдохнул. Душевный подъём, тепло, сытость и удовлетворённость во всём организме. Скажи ему сейчас кто-нибудь, что всё происходящее в корне неверное, неправильное и нужно быть настороже, он бы только лениво махнул рукой. Всё казалось таким лёгким и прозрачным, что даже нервозность проходила. 

- Чудо-препарат, - с наслаждением потянулся он и хмыкнул: - Я – это я. Все твои «лочи», «безлочи» и «бестолочи» ко мне не относятся,  – и протянул руку: – Держи краба. Меня зовут Макс, можно «Калаш», это позывной и погоняло одновременно. Ну, держи! 

Парнишка, зачарованно смотря на ладонь, медленно протянул свою руку. Макс уверенно подхватил её и сжал, стараясь в этот раз не перегнуть палку. А то станется с малахольного и этой мелочи, чтобы снова рассопливиться, словно детсадовец. Задумываться же о том, почему пацан так долго соображает, что и как нужно делать с протянутой рукой – так это не его ума дело. Главное – чтобы пожатие случилось. Так всегда бывает с новым знакомцем – пока не прикоснулся по-доброму, не попробовал каким-то шестым чувством, кожей самой ощущения от него, так и, считай, принюшка не произошла...

Первая часть тут - https://author.today/work/12787

Вторая часть тут - https://author.today/work/21670