Двое

Не письменного,

ладоней жадного тепла

и снов, которые сбывались,

они желали и сбивались,

и до утра не раздевались

под взглядом строгого окна

во фраке деревянной рамы,

а пальцы томно изнывали,

чернил не помня и пера.

От сердца, а не от ума

слова, как искорки рождались

и утоляли, как вода.

Зиме тем вечером казалось,

что миг, вместивший вдруг года,

есть всё, что им от слов осталось,

а ночь от ревности металась,

на грудь бросаясь фонаря.

Ей было отдано сполна,

и двое, обнимаясь, спали.

Слова, как ночь, рассвета ждали,

сбываться или угасать

они тогда еще не знали,

они тогда ещё не знали,

но сладостно им было ждать.