Таджик рассказал (чем не Искандер?)

Давно это было, много лет назад. Весна в Кулябе выдалась ранняя, яркая. Белоснежными облаками цвёл абрикос, и воздух был напоен запахом жасмина. Щедрое солнце радовало глаз после короткой, но суровой таджикской зимы. Повсюду пели птицы и веселились люди. Даже строгий дедушка Бобо снял свою чалму и, сидя на коврике перед дувалом, ласково щурился на пробегавших мимо ребятишек. В эту прекрасную пору и встретили друг друга Саид Исламбеков и Дилором Абдулаева.

— Дилором, покажи личико! — попросил Саид девушку.

Скромная Дилором отказала ему вежливым молчанием. Но что за парень, который не попытается добиться своего! Саид не был бы Саидом, если бы вдруг стушевался и не проявил настойчивости. Словно жаворонок вокруг гнезда вился юноша вокруг прекрасной Дилором, уговаривая её и так и этак, и та, наконец, уступила. Блестящей змеёю сползла паранжа, глаза молодых людей встретились, и они тут же поняли, что созданы друг для друга… 

Много чего показала в тот день Дилором Саиду, не только личико, и спустя пару-тройку недель уже блевала украдкой в арык у себя за домом: предохраняться гордые народы гор не любят, да и не умеют. Требовалось что-то срочно предпринимать, ведь ещё месяцок-другой, и уже не спрячешь живота! А нужно сказать, что в Средней Азии есть такой красивый обычай: незамужнюю женщину с животом сажают задом наперёд на осла со связанными руками и пускают осла по улице. Долг каждого добропорядочного соседа — выйти из дома и швырнуть в блудницу камнем, желательно в голову. Бывает, конечно, что женщина выживает и даже рожает ребёнка, но… хотелось как-то всего этого избежать, и в общем-то не думавший о женитьбе Саид совершает благородный поступок: приходит к отцу Дилором и говорит:

— О, почтенный Ахмад, отдай за меня свою младшую дочь!

—  Иди гоняй голубей, мальчишка! — фыркнул в бороду достопочтенный Ахмад. — Дилором выйдет замуж за солидного  и богатого человека, а не за желторотого оборванца!

Сказал — как отрезал. На Востоке у мужчин вообще так: сказал — значит всё. Уговаривать Ахмада как девушку было бесполезно, поэтому Саид даже и не пытался. А время всё шло и шло, некоторые соседские бабы уже стали бросать на Дилором нехорошие косые взгляды, а мать её — так та уже давно всё знала; знала и втихаря обливалась слезами. Наступали решающие дни. Ещё чуть-чуть, и станет поздно: заклеймят позором, огласят приговор, выведут из стойла осла и — вперёд. А об аборте, конечно, и речи не шло: аборт — страшный грех, за который Аллах испепеляет на месте. Да и где его делать, говоря конкретнее. Заскрипел тогда Саид зубами, засверкал глазами, схватил со стены ружье и — к Ахмаду. Приставил ружьё к груди его и говорит хриплым голосом:

— Отдай за меня Дилором, добром прошу. Я люблю твою дочь, и она меня любит, так не противься же воле Всевышнего. А не отдашь — убью, клянусь небом!

Прищурился старый Ахмад и дооолго смотрел на Саида, словно бы молча любовался им, а дуло ружья всё это время упиралось ему в грудь. Потом обернулся и крикнул жене своей, занимавшейся хозяйством где-то в недрах дома:

— Эй, Зухра! А ну-ка приведи сюда Дилором.

Привели Дилором, бледную и дрожащую. При виде её Саид улыбнулся и опустил ружьё. Ахмад же посмотрел на дочь прочувствованным взглядом и спросил её, положа ей руку на плечо:

— Скажи мне, Дилором, любишь ли ты этого молодого человека, что стоит здесь перед тобой?

На что глупая баба отвечала:

— О, отец! Как же мне не любить отца своего будущего ребёнка!

В наступившей гробовой тишине Ахмад медленно побледнел. Потом сделал медленный шаг в сторону Саида, медленно поднял ствол ружья и снова приставил его к своей груди.

— Ты говорил, что убьёшь меня, если я не отдам тебе в жены свою дочь?

Саид деревянно кивнул.

— Убей сейчас. Потому что я не сделаю этого. Ни-ко-гда.

Палец Саида дрожал на спусковом крючке. Гремя доспехами, в душе его бились концепты и понятия. Сказал убью — надо убить. Убьёшь — проклянет Дилором, проклянет весь аул, последует кровная месть. Не убивать — ты баба, Саид, а не мужик. Что делать?..

Как вдруг пришло решение. Сверкнув глазами и скрипнув зубами, Саид бросил на пол ружьё и вышел из дома широким шагом. А ночью спиздил Дилором. Другими словами похитил. И подался с нею в бега.

Начались долгие мытарства. Новосибирски, каменогорски, уть-пиздюйски. Времена были советские, лазить по стране не возбранялось и даже приветствовалось, и молодая работящая семья таджиков пришлась кстати на многих стройках народного хозяйства. Дочка (родилась девочка) посещала на местах ясельки, потом садики, потом даже первый класс школы. А через семь с половиною лет старый Ахмад немного оттаял и прислал молодым свое первое и последнее письмо, в котором говорил, что ладно, так уж и быть. А кто старое помянет — тому глаз вон. И Саид с семьёю вернулись на круги своя.

Такая история. Гигантские поступки, оказывается, имеют место быть и в жизни, не только в кино.    

.