Поддельный попаданец пришел к поддельному успеху

«Белый Север» опубликован полностью, скачивание открыто. Спасибо всем, кто.

Мне бесконечно интересно было погружаться во внутреннюю кухню белого движения. Потому что в «Комиссаре» разнообразные красные раскрыты вполне себе, а вот белые с их Новым Порядком вышли... ну несколько условные, что уж там. В «Севере» это исправлено, там действуют исторические личности и настолько близко к историческому контексту, насколько это вообще возможно для художественной книжки.

Белым, сдается мне, вообще не свезло с интерпретацией и осмыслением. В них готовы видеть либо кровавых палачей, с инфернальным хохотом продающих Россию западным державам за малый прайс, либо мучеников за не очень понятно что, но святых априорно. И мало кто готов показать и увидеть их живыми людьми со своими амбициями, заблуждениями, идеалами и пороками — а главное, разными людьми, случайно объединенными общим врагом и не очень-то друг с другом сработавшимися. Тот факт, что среди белых хватало социалистов, старательно заметается под ковер как большевиками, так и нынешними неомонархистами. Тем не менее они, вот такие — часть нашей истории, и тема актуальна, потому что и сейчас люди творят дичь из-за странных картин в своих головах и плохо сотрудничают друг с другом.

«Север» — исторический роман, хоть и с попаданцем. Многие на автопилоте ожидают, что раз попаданец, то альтернативка; а тут и жанра этого нет. Никого не хочу обидеть, но вопрос «можно ли изменить историю при помощи послезнания» меня не интересует, поскольку он не имеет смысла. Если бы у бабушки были яйца, она была бы дедушкой? Вряд ли, ну да какая разница. Реально интересно другое. Что на самом деле происходило и по каким причинам? Как разные люди видели ситуацию? Почему они делали то, что делали, что ими двигало? Попаданец здесь — инструмент проблематизации, а заодно он добавляет в конфликт произведения пласт «историческая реальность против упрощенных современных представлений о ней».

Я знаю, что родная история — открытая рана, потому массовый читательский запрос не на анализ, а на анестезию. Но ведь в некоторых состояниях обезболивание создает угрозу для жизни больного. Да, мало кому интересно вникать в сложность исторического процесса, в запутанный клубок причин и последствий, который его формирует и в котором каждый отдельный человек не особо-то способен что-то изменить. История из объекта познания превращена в инструмент распознавания «свой-чужой»: книжка про красных на автомате совкодрочерство, книжка про белых — булкохруст, а то, что позиция автора может не совпадать, например, с позицией главного героя — это слишком сложно и потому отбрасывается. Мышление — процесс энергозатратный, эволюция приучила нас реагировать на ключевые признаки без лишней рефлексии: если что-то шевелится в зарослях, вероятно, это опасность и надо бежать, а если яркое и висит на кусте — еда, и надо питаться; и в статистически значимой доле случаев такое поведение ведет к выживанию. Все ведь знают, что если автор — женщина, то книга будет про любовь и героя-мужчину заставят эмоционально обслуживать героиню. Если книга про красных или там про белых, то это агитка за красных или за белых, потому что ну не может же у произведения быть более сложной идеи, чем «хорошие люди поубивали плохих». Ожидание, что именно твой случай будет отрефлексирован, избыточно; тем важнее каждый, кто. Я бесконечно ценю.

Еще это в некотором роде нулевой том «Комиссара». Когда писала первый цикл, слеганца переоценила знания людей по теме. Так бывает, когда занимаешься чем-то много лет. Из головы вылетает, что кто-то может и не понимать элементарных для тебя вещей. Некоторые спрашивали, почему Саша такая жестокая; да потому, что она участвует в Гражданской войне, вот почему. Однако многим этот ответ непонятен. Я думала, не добавить ли предысторию, как Саша такой стала; но это не влезало ни в главу, ни в три главы, а потянуло на отдельный том — и в некотором роде вот он, этот том. Про другого человека, сражающегося на другой стороне, но война-то та самая, и она воюет сама себя, изменяя людей под свои нужды. Максим вначале нормальный парень, он стремится заступиться за слабых и исправить то, что видит как несправедливость; ну, вот и посмотрим, куда это приведет. Мне интересно не что люди меняют (да ничего особо), а как они меняются.

Продажи «Севера» идут еще хуже, чем у других моих книг, то есть между «очень плохо» и «никак». Ну, не зря у меня в статусе «делай что хочешь, и будь что должно». Даже если это битва с ветряными мельницами — божечки, какой же это кайф.

Единственное, что меня расстраивает — вдруг кто-то хочет читать, возможности оплатить книгу не имеет, а попросить промик стесняется. Хотя я на каждом столбе уже написала, что у меня ок просить промокоды, причины объяснять не нужно. Мне и продажи эти нужны, чтобы крутить рекламу и находить новых читателей. Пока очень плохо получается, но если я отменю продажи, это будет значить, что я сдалась. Не хотелось бы.

Еще мне тут рассказали, что некоторые стесняются кидать маленькие награды, а больших не могут себе позволить. Честное слово, для меня никакого практического значения не имеют эти суммы, а вот общее число наград на книжке рекомендует ее новым читателям, так что и награды в 10 или 25 рублей греют тщеславное авторское сердечко.

В любом случае, эта книга теперь существует. Вот то, что важно.