"Дьявольские повести" Барбе д'Оревильи

Продолжу писать о французских писателях-аристократах с роскошными именами и богатой фантазией. В прошлый раз упоминалось, что на творчество Вилье де Лиль-Адана заметное влияние оказал Барбе д'Оревильи, теперь попробую написать и о нём, ведь повести у него тоже довольно увлекательные и страшные, хотя они не мистические и не фантастические. Но и реалистичными их вряд ли можно назвать. 

Молодой Эмиль Золя посвятил Барбе д'Оревильи статью "Истеричный католик" из сборника "Что мне ненавистно"... Все вышло не столь резко, как кажется на первый взгляд, но все же довольно обидно. Сам Барбе д'Оревильи не остался в долгу и резко критиковал Золя, да вообще, будучи человеком прямым, перессорился со многими коллегами-литераторами. Пережив бурную молодость, д'Оревильи обратился к религии, став убеждённым католиком и монархистом, но в своих произведениях так своеобразно защищал права короля и церкви, что постоянно обвинялся в безнравственности и даже богохульстве. Второе из этих обвинений лично мне кажется не особенно справедливым, что до безнравственности, то в ту эпоху даже роман "Госпожа Бовари" некоторыми считался непристойным, а мы его в школе проходили :) Но наклеить на "Дьявольские повести", чье появление на свет, как и в случае с романом Флобера, чуть не спровоцировало скандальный судебный процесс, метку 18+ было бы, наверное, не лишне... 

Жюль Амеде Барбе д'Оревильи родился в Нормандии. По линии отца его предком был зажиточный крестьянин, купивший себе дворянский титул, по линии матери его род восходил к старинным аристократическим семьям и даже к внебрачным отпрыскам любвеобильного Людовика XV. Именно нормандские дворяне и стали главными героями его произведений. Небольшой роман "Шевалье Детуш" посвящён борьбе шуанов против революционеров. Читая его, поначалу проникаешься симпатией к благородным господам и буржуа, сражающимся за своего короля. Пока рассказчица, старая контрреволюционерка, между делом не упоминает, как "наши" шутки ради играли в кегли головами пленных республиканцев... Своих героев автор не идеализирует. 

Герои "Дьявольских повестей" тоже очень приличные люди: герцогини, маркизы, виконты, уже потерявшие былое влияние, но все еще сопротивляющиеся переменам, живущие в замкнутом уютном мирке провинциальной Нормандии. Все чинно, благородно, по-старому... Только страсти, скрытые от глаз, кипят нешуточные: убийства, измены, убийства... Автор рассказывает об этом не торопясь, с раскачкой: сначала идет длинное вступление, переходящее в зачин другой истории, потом вместо развития сюжета как будто начинается новое предисловие, а когда кажется, что экспозиции не будет конца, наступает шокирующая кульминация и быстрая развязка. Развязка может быть вообще какой-то... накакой, как в первой новелле, но зато какая там кульминация - прямо бррр! Жена, отравленная чернилами, - это еще цветочки. Трупик, зарытый в цветочном горшке в гостиной "дамы, приятной во всех отношениях", пожалуй, тоже. А вот в новелле "Обед безбожников" атеист объясняет, почему он стал ходить в церковь, и рассказывает историю об адюльтере с таким лютым трешаком в кульминации, на который, наверное, и Тарантино не решится. "Госпоже Бовари" до такого далеко. 

Герой романа Гюисманса "Наоборот" герцог Дез Эссент, занимавшийся декадентством, пока за ним не пришли врачи, ставил книги Барбе д'Оревильи на полку с душеспасительной литературой. Но произведения писателя вполне светские. Более того, д'Оревильи не смотрит на общество с оптимизмом и вообще не читает мораль. Так, персонажи одной из новелл, влюблённая парочка, вместе совершили жестокое убийство и живут припеваючи, не испытывая никаких мук совести. Стоит сравнить это с "Терезой Ракен" того же Золя. 

Собственно, повести и называются дьявольскими, потому что рассказывают о власти дьявольского начала в человеке, которое идет... от женщин. Нет, автор прямо уж женоненавистником не был: называя дьявольскими повести о женском коварстве, он обещал написать и "серафические" повести об ангельской стороне "прекрасного пола". Но не написал. Что ж, писать о добрых людях, наверное, гораздо труднее...