Субботний артефакт

Знаете китайские костяные шары?

Если не знаете, мы с Кандинским покажем:

Во что-то подобное есть у меня в нетленке, только волшебное.

Чему и посвятим наш субботний отрывок.

 Прошлой ночью он видел во сне вещицу, которую приметил давно, ещё подростком, в шатре варварского вождя, отца Роксахора.

 Эта штука долго занимала его ум: костяной резной шар, в который казались вложенными ещё два, один внутри другого. Но все их целиком вырезали из одного куска, проявив редкостное мастерство – так, что они свободно двигались в любом направлении, показывая через сквозные оконца узоры нижних слоёв. Дорогой пустячок, роскошная безделушка – возможно, умелец заложил в неё какой-то скрытый смысл, но никто уже не помнил, какой.

 И эта вещь во сне крутилась перед глазами – так, что он ясно различал каждый костяной завиток, каждую мелкую дырочку. И в один из моментов он понял, что думает о Фран – ведь он видит её так же, как этот шар: сквозь ажурный узор её души проступает рисунок другой личности – и зачастую он пытается разглядеть именно Саад.

 И если сфера Фран казалась совсем близкой, руку протяни – и коснёшься, то земная жизнь Саад принадлежала прошлому, и сплетения её завитков приходилось лишь наблюдать в небольшие просветы, и угадывать недостающее.

 И ещё Сет понял, что видит эти сферы в какой-то странной перспективе. Может, Фран себя и покажет, но пока она только зёрнышко, тогда как роль и важность фигуры Саад огромны для мира. Сфера внутри оказалась больше, чем та, что снаружи. Однако где-то в глубине резного шара скрывалась ещё одна, поистине грандиозная, и еретик явственно ощущал, что, если взглянуть под правильным углом, другие две окажутся лишь планетами, вовлечёнными в движение вокруг чудовищного светила.

 Пробудившись, он почти уже знал имя этой звезды. Он вспомнит его снова, если немного подумает. И, скорее всего, это будет женское имя.

 Вообще, это странно. Он обещал служить Господу, только ему одному.

 А с этими бабами ухо нужно держать востро.

Тут будет кстати картиночка с этим животным, исполненным очей - в конце концов у нас апокалипсис или что.

И если вдруг вам понравилось, то вот ещё отрывок:

Сет погрузился в молитвенную медитацию. Ему словно что-то мешало войти в привычное состояние ума, какой-то смутный сигнал отвлекал на самом краю сознания. Вдруг он понял, что это тревога за Воронёнка и удивился – причём тут братец? Что ему может грозить? Потом появился привычный образ многослойного костяного шара – и вертел эту штуку в руках совсем ещё юный Роксахор. «Взгляни, что за диво принёс мне из-за Пустыни колдун моего отца. Знаешь ли, чья это кость? Кость Пустыни. Сейчас я всего лишь лев, но когда-нибудь – стану драконом…» Точно, ведь это было. Как он мог забыть тот разговор? И что теперь с этим делать? Притязания варвара не укладываются ни в одну из построенных схем, снова рушат пирамиду рассуждений. Сет почувствовал, что видение начинает выходить из-под контроля, когда костяная сфера выросла, заполнив всё поле зрения, и её резные завитки дрогнули и заклубились, зажили своей фантастической жизнью. Ближний слой внезапно сложился в фигуры мужчины и женщины. Стройный юноша держал в руках нагое девичье тело таких совершенных изгибов, каких не дано изобразить наилучшему из резчиков по кости. Нет, другой ему запомнилась Фран, но ошибки быть не могло – у бесчувственной дивной красавицы было её лицо. Сет попытался успокоить течение мыслей, но видение словно пустилось вскачь – взгляд проник к резному узору второго слоя – и тот превратился в картинку, на которой угадывалась какая-то темница и свернувшаяся на соломенной подстилке фигура худого старика. На мгновение тот показался смутно знакомым – но взгляд уже провалился между прутьями костяной решётки глубже – и нашёл там лишь мрак, хаос и хлопанье крыльев. Вырезанные из кости крылья бились, ломая белые перья – Сет даже не сразу понял, что они принадлежат Воронёнку, такому же бледному, как и всё остальное в этом вихре бесцветных видений. Однако кровь, которая брызнула из груди призрачной птицы прямо Сету в глаза - оказалась красной, липкой и очень горячей.

 

Голыми красавицами я Кандинского мучить не стала, и в благодарность получила от него вот такого прелестного ворона: