Угасающий бессмертный

Я был рожден, не помню когда. Видел перед собой только острые грани, всполохи огня и искры. Как в калейдоскопе смешались земля и небо, но стройной симметричной картинки не вышло. Я жил, не помню как. Ощущал только спазмы того, что можно назвать душой. Многое чувствовал и тяготился этим. Сейчас бы хотелось вернуть те времена. Существовал достаточно долго для того, чтобы забылось, смазалось все, что пережил.

Наша жизнь определяется направленностью к смерти, ее конечностью. Но я был лишен счастья небытия. Сначала я двигался быстро, думал ясно, выстраивал стройные системы. Потом начал замедляться. С каждой прожитой сотней лет становился все слабее, прозрачнее.

Тело тоже начало меняться. Отрастали новые конечности, туловище размягчалось. Я перестал дышать. Земное притяжение стало невыносимым. Мне пришлось уйти в глубины океана, ходить по его дну. В непроглядной тьме больше не нужны уши, глаза, нос. И они отпали сами собой. Живя бесконечно долго, распластался по песку и камням. Становясь бесформенной массой, терял себя, собирал заново из обрывков чувств. Погружался в собственное нутро. Эхом разносились в пустоте мысли. Я перестал говорить. Рот сросся. Больше не было возможности кричать.

Что было мной, ушло куда-то глубоко, так, что не достать. Бродил по однотипным пустым бескрайним полям. Картинка не менялась. Для меня не нашлось спутника, друга. Становилось тоскливо, хотелось выть. Пузыри поднимались и уносились вверх. Но я оставался на дне. Совсем один. Когда-то был на поверхности, в окружении себе подобных. Хорошее время. Я не ценил множество забот, что ткало мою еще конечную жизнь.

Не видя собственного отражения, даже и не знаю, кем себя считать. Я стал единым с океаном. Был в каждой песчинке, коралле, кости, что падает на дно. Старел, чах и замедлялся. Исчез, но не перестал быть. Давно не человек. Но тогда кто? Не сильнее, не быстрее, не лучше. Что-то уже совсем другое. Но когда-то и у меня было имя. Я носил его с горестью и восторгом. Кто-то был рядом и обращался по этому имени. Потом они начали уходить под землю пеплом, а я оставался стоять, закапывать, плакать.

Хожу по гальке, тому, что было ногами не больно. Тем, что теперь руки перебираю ее, рассматриваю со всех сторон и кладу на прежнее место. Больше не бросаюсь камнями и словами, не прошу и не вымаливаю. Я проклят за них. Перелистываю извилины мозга, читаю, но не нахожу ответа: за что такая жестокая учесть? Я забыл свое прегрешение, но вечно буду за него расплачиваться. Перед кем провинился?

Помню, как стоял на развилке, долго выбирал путь, но потом пошел наугад. Направление не имеет значение, когда ты бессмертен. Солнце пекло, а воды не было ни капли. Много раз падал и поднимался вновь. Тогда мне еще было не все равно. Жаль, что я забыл, куда тогда шел. Но, кажется, за любовью.

Пейзаж менялся стремительно. Горы росли, и ледники пробивали себе путь сквозь камень, превращаясь в реки и озера. Я все еще шел по дороге, продираясь сквозь иглы и обжигающие листья сорняков. Тогда тело мое было уязвимо. Сейчас же, пусть оно и стало практически невесомым, ничто не может его поранить.

Океана больше нет. Я лежу на иссохшей равнине, полной небесных тел, что, падая, оставляли длинный след на небе. Собираю себя по чуть-чуть и распадаюсь на пыль, но все еще существую. Вечность проносится быстро. Теперь исчез и ненужный мне воздух. Звезды, ярко зажигаясь, так же пропали и больше не блестят.

Сознание затухает, проваливаясь в беспамятство. Вижу... ничего не вижу. Не могу думать. Но я все еще где-то здесь есть.