Покушение на героя

В моих произведениях герои только и делают, что пытаются самоубиться (ненароком) или подвергаются нападениям со стороны. Поэтому не могла пропустить этот флешмоб от Эвелины Грин о покушении на героев: https://author.today/post/460680

Представляю вашему внимаю три сцены, по сцене на героя:

Генри спешно затянул ремень на штанах, и накинул чистую рубашку. Его тело всё ещё было мокрым после того, как он опрокинул на себя ведро с водой, чтобы хоть немного освежиться, и ткань рубахи тут же облепила кожу на груди и плечах. Но вытираться не было времени, не было времени даже застегнуть и заправить рубашку в штаны – со стороны леса кто-то шёл. Не успели они с англичанином скинуть с себя грязную, потную одежду и влезть в чистые портки, как вдали послышались приглушённые голоса. Два или три. Может, больше. 

Генри схватил охотничий пояс и, сжимая его в руке словно плеть, выглянул из-за угла дома.

- Кто-то идёт, - прошептал он. 

- Живой? - Энди неторопливо застегнул почти у горла последнюю пуговицу рубашки, что действительно была ему немного великовата. Так же, без суеты, он перекинул через плечи пояс с ножнами. Расправил кожаный ремень, что пересекал его грудь, почти любовно выровнял рукоятку ножа на бедре и лишь потом подошёл к Генри, остановившись у него за спиной. 

Охотник всматривался в силуэты, вышедшие из леса и спускающиеся по холму. 

- День деньской, должно быть живые, - задумчиво отозвался он. - Забираем Лану и бежим, - распорядился Генри, прижимаясь к стене дома. 

- Не легче ли убить их? Сколько их там? Четверо? Пятеро? 

Генри недовольно взглянул на Энди: 

- Я не думал, что ты такой кровожадный, англичанин. 

- Кто бы говорил, - Энди криво усмехнулся. 

Охотник неодобрительно мотнул головой и снова осторожно высунулся из укрытия. 

- Они идут в сторону дома советов. Уходят. Кажется, это Гилмор. Он выжил? Неужели он пытался преследовать заражённых в лесу? 

- Вот сам и спросишь, - хмыкнул Энди. 

- Что? - удивленно спросил Генри и тут же что-то садануло его в правый бок. Удар был настолько сильный, что прожёг кожу и раскаленным лезвием вспорол внутренности. Одна нога в ту же секунду подкосилась, словно кто-то перерезал в ней все мышцы и сухожилия, но Энди не позволил ему упасть. Обхватив его со спины под руки, он потянул его вглубь переулка. В сторону соседского хлева. 

Отключаясь, Генри удивился, откуда в нём взялась такая сила. Тащить на себе тушу, раза в полтора тяжелее его, обмякшую словно мешок. 

- Странно, что ты стал поворачиваться к людям спиной, - процедил Энди ему на ухо. - Всегда такой недоверчивый. Всегда начеку. И встал спиной к врагу.  

Генри хотел что-то ответить, но язык распух и едва ворочался во рту. Он словно со стороны наблюдал за тем, как его ноги оставляют замысловатые следы на земле. Одной ногой он всё ещё мог шевелить. Вторая же нога волочилась словно лемех у плуга, цепляясь за камни каблуком. Ещё чуть-чуть и громоздкий сапог слетит вовсе. Руки, ещё секунду назад сведённые странной судорогой, неприятно холодило и кололо. Он попытался удержать вареными пальцами пояс с ножами, но вот он уже черной змеёй валяется в пыли, оставаясь всё дальше от него. 

Всё происходило стремительно, но в то же время мучительно медленно. Острая боль в правом боку стала расползаться вверх по телу. Каждый рывок, каждая кочка ослепляла его. В голове нарастал гул. Отхлынувшая было от лица кровь словно осознала своё отчаянное положение и снова рванула вверх, взрывая виски и глаза, спасаясь от пробоины в боку. 

Их с Лучией дом был всё дальше. Он видел, что оставил на белой извести алую дорожку, неосознанно цепляясь за стену окровавленными пальцами. 

Надо кричать. Нужно, чтобы Лана его услышала. 

Он наполнил стиснутые болью лёгкие воздухом настолько насколько смог. Генри слышал, как он со свистом прошел через его гортань. Осипший крик заклокотал в груди, поднимаясь выше, протолкнулся наверх и застрял комом в горле. До губ дошёл лишь слабый стон, вызвавший злорадный смех у Энди. 

- Она здесь? - услышала я голос, лёжа на траве и приходя в себя. Зрение стало постепенно проясняться. 

Я увидела ноги и белый халат. Проследив взглядом вверх, я наткнулась на ухмыляющееся лицо Китинга. Оно было залито кровью, как и большая часть его одежды. Казалось, что в его руках взорвался баллончик с краской. 

- Лиан, - мне стало страшно за брата.  

- О, теперь я тебя не только вижу, но и слышу, - Китинг опустился на одно колено рядом со мной. - Спасибо нашим друзьям жнецам за предоставленную возможность пообщаться. 

Он толкнул меня в плечо, перевернув на спину:

- Спасибо тебе за идею, кстати. Без тебя я б и не додумался, - он улыбнулся, обнажая дыры вместо зубов. - Зачем пытаться тебя держать в одном месте, когда это можно сделать сразу в нескольких? - он посмотрел куда-то. Я скосила глаза и увидела Конора. Он возвышался надо мной подобно горе, нетерпеливо сжимая и разжимая кулак своей единственной руки. Меня охватила паника, но я не могла произнести ни слова. Я едва не захлёбывалась собственным дыханием. Я посмотрела на Китинга. Его лицо сменилось лицом Дэна. Оно показалось мне почерневшим и изнурённым.  

- Не нагнетай, - поморщился он, потянувшись к моей щеке, смахнув что-то. - Призраки не умеют плакать, - он посмотрел на свой указательный палец и усмехнулся. - Возможно, я оставлю себе твою голову, - Дэн поднялся на ноги. - Не вырывай ей глаза, - кинул он Конору. - Вообще лицо не повреди, - он выразительно посмотрел на меня и ушёл в сторону, исчезнув из виду.  

Конор наступил мне на грудь, пригвоздив и без того ослабшее тело к земле, и схватил меня за правую руку, потянув её вверх. Через ослепляющую и оглушающую боль, я услышала, как трещат мои кости и рвутся жилы. А потом всё вдруг прекратилось.

Энди почувствовал, что его живот обожгло словно огнём. Но его это не волновало. 

Пёс, наконец, покинул его тело. И теперь все его кости ломило. Этот симбиоз забирал все его силы. Он почти убивал его, даже когда залечивал раны. Энди упал на колени, но тут же снова поднялся, превозмогая боль. 

Снова произошло то, чего он боялся. Но если в первый раз всё обошлось, то сейчас нет.

Он знал, что псы не причинят вреда Лане. Лишь один из них. И сегодня это был не он. Пёс Стюарта верен своей хозяйке. Хоть и диковат. Пожалуй, он один из самых жестоких. Он действительно может напугать. Лучии не стоило его видеть. Лучии не стоило видеть Эдриана в его обличии. 

И сейчас она смотрела на него глазами, полными ужаса и презрения. 

- Убирайся из нашей деревни… - процедила она. Её руки дрожали. Они были залиты кровью, как и её одежда. 

- Подожди, позволь всё объяснить, - с трудом, задыхаясь, заговорил он, пытаясь устоять на ногах. 

Но она яростно замотала головой, попятившись от него как от прокаженного. 

Энди двинулся за ней, но едва смог сделать пару шагов. Боль в животе стала только сильнее, ослепляя и сбивая с ног. Он прижал к пульсирующему огнём месту свою руку и она в миг стала мокрой и красной. Он рассеянно уставился на свою ладонь. Это что? Его кровь? 

Пёс слишком рано покинул его. Должно быть, испугался, увидев хозяйку… 

Энди посмотрел вслед уходящей девушки, но её образ расплывался перед глазами, сменяясь то вспышками, то черными пятнами. Ноги стали ватными и он опустился землю. 

- Лана! - от отчаяния вскричал он. 

Энди зажмурился и повалился на бок, почти тут же перевернувшись на спину. С трудом разлепив глаза, он уставился на кроны деревьев и проплывающие облака. Сколько раз он уже видел небо, огороженное макушками деревьев, словно картина в раме, лёжа вот так и приходя в себя после враждебного симбиоза с чужим псом. И, кажется, ему необходимо ещё одно вселение. И как можно быстрее. 

Но сейчас его клонило в сон. Он не мог себя заставить даже пошевелить пальцами руки, что безвольно покоилась на его животе, взмокшем от крови. Казалось, его тело превратилось в мешок, набитый камнями, похожий на тот, что они сделали из Якоба. 

Веки стали невероятно тяжёлыми. Он позволил себе закрыть глаза, обещая открыть их через минуту. Какое-то время он прислушивался к себе. Подушечки пальцев неприятно покалывало. Одежда потяжелела от впитавшейся крови и прилипла к коже. Трава под ним тоже была мокрой, но после дождя. Ощущения были погаными. Мокрыми, липкими, холодными. Последнее, что он помнил, как кто-то накрыл его руку своими. Это было приятно.