Субботний отрывок

Присоединяюсь к бессрочному флэшмобу от Марики Вайд (https://author.today/post/483989), и на этот раз не просто с продой - с законченным вторым томом трилогии! 

Для флэшмоба возьмем небольшой флэшбек из последней главы: 

Шестиметровый поток багряно-красного пламени изливался к небесам подобно фонтану, и казалось, то же самое пламя отражается в алых глазах наследного принца. Взгляд молодого Шэнь Цзиньлуна выдавал безумный, экстатический восторг; крики тридцати пяти человек, сжигаемых заживо перед воротами дворца Яньву, волной мурашек проходились по его коже, дразня, лаская и возбуждая. С правого бока прижималась к нему прекрасная наложница Даджи, только и ожидая знака, дабы продолжить празднование тридцатипятилетия принца за закрытыми дверями.

Но прежде — досмотреть представление до конца.

— Его Величество здесь!

Мигом поднялась суматоха, и даже именинник немного протрезвел. Редко когда короли Шэнь покидали королевский дворец и лично посещали городские дворцы принцев и высших сановников. Это не было запрещено, но традициями не предписывалось и не поощрялось.

Впрочем, нынешний король, от рождения получивший «простонародное» имя Шэнь Пак, почтением к традициям никогда не отличался.

В считанные минуты гости праздника выстроились почетным караулом, а сам наследный принц склонился в поклоне.

— Отец, я не знал о вашем прибытии. Прошу простить недостойного сына за то, что не смог подготовиться должным образом.

Наложница Даджи поспешила скрыться с вельможных глаз, но король все-таки приметил её.

— Я вижу, — без тени улыбки сказал он, — За это я тебя прощаю. Но только за это.

Повинуясь его жесту, сопровождавшие короля вооруженные евнухи взяли наизготовку луки.

Несколько последовательных залпов положили конец страданиям тридцати пяти жертв на костре.

— Ваше милосердие безгранично, отец, — счел за благо сказать Цзиньлун.

Хотя в глубине багряных глаз на мгновение отразилось разочарование.

— Зато тебе оно неведомо вовсе, — холодно отвечал король.

Наследный принц запнулся, ошеломленный подобной прямотой. А Его Величество между тем сделал знак слугам:

— Оставьте нас. И позаботьтесь, чтобы никто не подслушал наш разговор.

Цзиньлун немедленно подхватился:

— Прошу, отец, я провожу вас в свои покои.

Безумная, кричащая роскошь, с которой были обставлены покои наследника, вызывала у бережливого и почти аскетивного в быту Пака чувство раздражения и какой-то легкой брезгливости. Ни золотая инкрустация на предметах мебели, ни искусная резьба по черному дереву, привезенному из-за варварских степей, ни шелковые полотнища с картинами лучших художников страны, ни обильные и изысканные деликатесы не впечатляли его.

Может быть, потому что он помнил, в каком бедственному положении находился север страны. Знал, что поставок продовольствия в столицу не хватает с учетом притока беженцев, а поступления в казну в этом полугодье оказались на треть меньше запланированных.

Знал это и Цзиньлун, но кажется, не особо об этом задумывался. Чем больше свирепствовал голод за воротами дворца, тем больше наслаждался он изобилием и разнузданностью.

— Отец, я знаю, что вы стремитесь развивать свой дух, умерщвляя плоть, — отметил принц, распознав недовольство в его взгляде, — Но иногда можно дать себе послабления. В честь праздника. В честь дня рождения единственного сына.

— Послабления нужны слабым, — резковато ответил король, — Ты полагаешь, сын мой, что я слаб?

Он знал, что именно так наследный принц и полагал. Хоть Смерть еще не стучалась в ворота королевского дворца, тело Шэнь Пака было уже не столь сильно, быстро и выносливо, как прежде. Все реже призывал он к себе свою драгоценную супругу, все меньше внимания уделял гарему из полусотни первых красавиц страны. На этом фоне рождение второго принца Шэнь Дэшэна от наложницы Минчжу казалось почти что чудом.

Чудом, радовавшим королевство целых два прекрасных года.

— Простите, отец, — принц Цзиньлун поклонился, — Я не хотел оскорбить вас.

— Я верю тебе, — ответил король, — Этого ты действительно не хотел.

Какое-то время он молчал. Молчал и ждал, когда в сыне взыграет совесть, и он признается сам. Так было бы гораздо проще.

Но просто в этой жизни не бывает никогда и ничего.

— Пожар в Хе-Ша-Ву, — продолжил Его Величество, — Его ведь устроил ты.

Наследный принц молчал. Солгать в лицо своему королю было немыслимо для любого жителя королевства Шэнь, будь он наследник престола или последний нищий.

Сказать правду — тем более.

— Пожар, унесший жизни принца Дэшэна и наложницы Минчжу. Потому что по твоему приказу слуги заблокировали двери восточного крыла дворца. Потому что по твоему приказу никто не стал тушить пожар вовремя. Ты смотрел, как они горят. С тем самым восторгом, с каким сегодня смотрел на смерть людей, пойманных к твоему дню рождения.

— Я сделал это, — глухо признал принц.

После чего поднял голову.

— Я сделал это, но не ради своего удовольствия. Я лишь хотел не дать тебе совершить ошибку. Ради тебя! Ради всех нас!

— И какую же ошибку я мог совершить? — спросил король.

Он уже догадывался, в чем на самом деле была причина.

Но из последних сил надеялся, что ошибся.

— При дворе ходят слухи, — отвернулся Цзиньлун, — Что ты намеревался, когда принцу Дэшэну исполнилось бы шестнадцать, лишить меня титула и сделать наследником его.

В ответ Шэнь Пак спокойно пожал плечами:

— Я сделал бы это, если бы он показал себя более достойным правителем, чем ты. Я не буду скрывать, что возлагал на него большие надежды. Но лишь время показало бы, каким он вырос. Смог бы стать тем, кто возглавит страну и приведет её к процветанию... Или же прославился бы лишь жестоким нравом и погрязанием в извращенных удовольствиях. Как его старший брат.

Наследный принц подкинулся от этих слов, дернувшись, будто от пощечины. Лицо его исказилось яростью, он отшатнулся от отца, будто видел перед собой отвратительного демона.

— Не смей так говорить! — вскричал он, грохнув золотым блюдом об пол.

Гнев короля выдало лишь ледяное выражение алых глаз.

— Ты забываешься, сын мой. Я не только твой отец, но и твой король. И ты смеешь повышать на меня голос?!

Когда Его Величество гневался, то естественной реакцией любого жителя королевства было склониться ниц перед ним. Так поступил и Цзиньлун... но уже через пару мгновений плечи его затряслись.

Он смеялся.

— Король... Да. Ты король, отец.

Без разрешения наследный принц поднял голову.

— Ты король, чье время уходит. Ты король, потерявший всех своих сыновей, кроме одного. Слишком старый, слишком слабый, чтобы зачать нового. Ты спрашиваешь, как я смею повышать на тебя голос? Я смею, отец. Потому что я тебе нужен. Потому что я нужен твоей стране. Королевству Шэнь нужен король, отец, и он будет нужен ему даже после твоей смерти. Никто, кроме меня, твоего единственного сына, не станет им!

Под конец своей речи он почти кричал.

Шэнь Пак молчал, подавленный и разбитый.

— Даже сейчас, — сказал он наконец, — Стоя перед Моим лицом, слушая обвинение из Моих уст, ты смеешься над памятью моего сына? В тебе нет ни капли раскаяния, Цзиньлун? Ты чудовище. Ты хуже демона. И чем иметь такого короля, как ты, королевству лучше не иметь никакого!

— Смелые слова, — откликнулся Цзиньлун, — Но достанет ли тебе духа исполнить их в действительности? Сможешь ли ты нарушить заповедь предков Шэнь объединить все, что находится под Небесами?

Воцарилось молчание. Вопрос был риторический.

— Ты прав, — признал наконец Пак, — Ты прав. Эпоха Единства не должна прекращаться. Она должна продолжиться — вместе с династией Шэнь.

Цзиньлун благосклонно кивал и слегка улыбался. Он ощущал себя победителем.

— ...но это не значит, что ты увидишь её, — продолжил король, — Стража!

Шэнь Цзиньлун оказался далеко не героем. Быстро проиграв поединок воли с собственным отцом, он был скручен и брошен в темницу собственного дворца. И почувствовав на себе самые любимые из своих игрушек, уже к вечеру принц взмолился:

— Пожалуйста! Отец! Пощади меня! Умоляю тебя! Я сделаю все, что ты скажешь!

— Слово сказано, — ответил Шэнь Пак, — И слово услышано.

И замкнулся поток духовной силы, формируя Клятву Заклинателя.

После этого Цзиньлун никуда бы уже не делся. Получив его клятву, король Шэнь мог воззвать к ней, когда бы ему заблогорассудилось. Но он не стал ждать, не стал давать своему телу увять, не стал даже пытаться привести в порядок все дела. Слишком боялся он, что в итоге ему не достанет силы воли поступить как должно.

Что ему не достанет решимости убить родного сына.

Поэтому лишь неделю он выждал, потребную, чтобы исцелить раны наследного принца. А затем король Шэнь, удостоенный посмертного имени Цуйгаоцзун, был отравлен неизвестными заговорщиками.

И новый король вступил на престол.

(с) "Незримые нити", глава "Пепел" https://author.today/work/310151