Вечная память

Умер Александр Ширвиндт. Вечная память. Соболезнования родным и близким.

СТАРОСТЬ СРЕДНЕЙ ТЯЖЕСТИ / Александр Ширвиндт /

К старости вообще половые и национальные признаки как-то рассасываются…                                            

Я глубоко пьющий и активно матерящийся русский интеллигент с еврейским паспортом и полунемецкими корнями. Матерюсь профессионально и обаятельно, пью профессионально и этнически точно, с женщинами умозрительно возбуждён, с коллегами вяло соревновательно тщеславен. Но умиротворения нет…

Времени отпущенного на жизнь, оказалось мало…

Смерти я не боюсь… Боюсь выглядеть старым. Боюсь умирания постепенного, когда придётся хвататься за что-то и за кого-то… Я красивый старик, боящийся стать беспомощным…

В общем, диагноз - « старость средней тяжести»

В нашем возрасте ( от 57-ми и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.

Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: «Всё, хватит».

А потом меня навели на замечательного академика,предупредив, что он никого не принимает, но меня  откуда-то знает и готов побеседовать.

Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов.

Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра l, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках.

— Сколько вам лет? - говорит.

— Да, вот- говорю - четыреста будет.

— Мы, значит, ровесник, я младше вас на год.

Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите».

Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал. «А что у вас?» Я говорю:

— Во первых, коленки болят утром.

— А у меня, наоборот, вечером. Что ещё?
— Отдышка.

— Ну это нормально.

— Я стал быстро уставать.

— Правильно. Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть.
И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить?
На прощание я сказал, что бросил курить.

Он посмотрел на меня через золотые очки:

— Дорогой мой, зачем? В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Доживаем как есть…

Я поцеловал его в грамоты и ушёл. Гений.

/Александр Ширвиндт/