Внутри Немой Горы

Дэви открыл глаза как раз вовремя, чтобы  увидеть, как в запаутиненную дверь входит низенький старик в странном  наряде. Длинный фиолетовый балахон, изукрашенный серебряными звездами,  мёл подолом пыльный пол, фиолетово-звездный остроконечный колпак  держался на голове в основном благодаря оттопыренным ушам. В таких  «мантиях» и колпаках в детских книжках рисуют магов. На груди старика  висел на толстой серебряной цепи оправленный в серебро темно-красный,  заостренный кверху кристалл размером с кулак, похожий на застывшую каплю  крови.

Именно Кристалл убедил Дэви,  что перед ним — Конрад. Теварец много раз говорил, что «Конни» —  ничтожный крысеныш, по чистой случайности ставший человеком, но все  равно трудно было поверить, что такое плюгавое существо огнем, мечом и  заклиниями подчинило себе треть Запределья.

По пятам за Конрадом семенил паук размером с овчарку, казавшийся  малюткой по сравнению с двумя сторожевыми великанами. Паучонок тащил в  челюстях длинную железяку, в которой Дэви не сразу узнал свой меч,  выкованный из чистейшей ненависти.

Колдун уселся в кресло, прислонил к нему ставший безвредным клинок и вперил в Дэви бесцветные глаза.

— Ну, здравствуй, крестничек.

— Я тебе не крестник.

Сделав над собой героическое усилие, Дэви встал, и Рон поднялся рядом с ним.

—  Тебе не рассказывали, что я был на твоих крестинах? — Конрад приподнял  брови. — Не рассказывали, какие роскошные подарки я тебе преподнес?

— Рассказывали. А еще мне рассказали, как одна девчонка перечеркнула все твое краденое волшебство.

Колдун  сощурился, и Дэви лишь огромным усилием воли заставил себя не отвести  взгляд. За пределами Немой Горы он играючи прихлопнул бы мозгляка в  шутовском наряде, но здесь...

— И где теперь эта девчонка? — проскрежетал колдун.

Дэви  промолчал. Фея Утренней Звезды бесследно сгинула в кровавой круговерти  смуты, как и фея света Амина, и Конрад наверняка прекрасно это знал.

— Зачем ты все это затеял? — вдруг спросил Рон. — Большую смуту, всю эту бойню… Зачем?

— Умолкни, нечисть! — Конрад скользнул по замороку брезгливым взглядом.

— За что ты ненавидишь Древних?

Теперь  колдун посмотрел на Рона в упор. Так глядит акула, облюбовывая добычу, и  Дэви машинально попытался вскинуть перед собой и другом Щит, но тут же  уронил бессильную руку.

— Вы, нечисть,  вообще не должны существовать, — прошипел Конрад. — Все вы — эльфы,  гоблины, тирки, тролли — подлые враги человеческого рода, и скоро я с  вами покончу. Я спасу от вас людей, Запределье станет вторым Пределом, и  на всей Земле воцарится мир! Человеческий мир. Другого просто не должно  быть.

— Он сумасшедший, — чуть слышно выдохнул Дэви. — Не разговаривай с ним…

Но заморок продолжал непривычно серьезным тоном:

—  Мы никогда не враждовали с людьми. Мы всегда мирно жили бок о бок. Мы  даже не задумывались о том, кто из нас — Древний, а кто — человек. В  Тэннисоле часто играли свадьбы людей и эльфов, в Авалоне нет ни одного  человека без примеси эльфийской крови и нет ни одного эльфа без примеси  крови человеческой. А теперь человеческие города тоже лежат в руинах, от  Белосонии мало что осталось, Ассагардон, где жило не меньше людей, чем  Древних, разрушен и сожжен. Не только Древние, но и люди покидают свои  дома, сотнями гибнут в боях или попав под твои заклятья — зачем? Для  чего тебе это нужно?

— ПОТОМУ ЧТО Я ТАК ХОЧУ!!!

Тонкий вопль колдуна заставил Дэви вздрогнуть, пауков — осесть на задние лапы, но Рон лишь склонил голову набок.

— Ты и вправду псих, Конрад. А ушами шевелить умеешь? Без шевеления ушами не получится настоящее «ой, боюсь-боюсь».

— Рон, не надо, — Дэви в отчаянии потянул заморока за локоть, но тот пренебрежительно дернул плечом.

—  Да ладно! После того, что устроил мой веркот, когда я в котячестве  назвал его «пуфыфтик» — чем этот задохлик может меня напугать?

Дальше  все произошло стремительно, как горный обвал. Конрад вытянул руку в  сторону заморока и щелкнул пальцами; повинуясь этому знаку, маленький  паук прыгнул вперед и сомкнул челюсти на ноге Рона выше колена.

Друзья  вскрикнули в один голос. Паучонок тут же вернулся к Конраду, оставив на  штанине Рона две дыры, через которые сочилась кровь… И черный яд.

Ронгхэльм и Дэви переглянулись. Ужас на побелевшем лице заморока отозвался ужасом в сердце Дэви.

—  Как тебе такое «ой, боюсь-боюсь», языкастая нечисть? — колдун погладил  паучка по мохнатой спине. — Скоро твой длинный язык перестанет болтать,  потом ты перестанешь двигаться, а когда яд дойдет до сердца, еще одним  врагом рода человеческого станет меньше.

—  Если ты так любишь… людей… почему… тебя окружают… одни… пауки?.. — с  трудом выговорил Рон — и опустился на пол, неловко опершись на связанные  руки.