Предденьрожденческое

#Дневник_писателя

20.03.2011.

Меня меняло много раз. Формировало, обжигало, ломало, месило и снова формировало. В 80-е меня учили жить в коллективе, помогать ближним, любить свою страну. Меня учили быть честным, показывали примеры того, как люди ради других жертвовали своей жизнью и вдолбили в голову, что когда ты один – это хреново, а когда ты вместе с кем-то – вы сила. Меня учили оглядываться на других, делиться, обсуждать всё сообща, и принимать решения исходя не только из собственных желаний, но из пользы для большинства, пусть даже это не очень полезно мне.

И поэтому, когда стали твориться какие-то непонятные и страшные вещи, когда люди вдруг начали проваливаться в тотальную наркоманию, пьянство, крохоборство и бандитизм, а мне было всего 15, я плакал, начитавшись Кира Булычёва, я хотел коммунизм, такое светлое, простое и близкое мне будущее. Оно несомненно было возможно, если бы… Если бы не было так много упырей и предателей, желавших моей стране зла.

Мне кажется тот подросток внутри меня, протестовавший против того, что набирало силу вокруг, тогда всё-таки ушёл в то будущее, к Алисе Селезнёвой. Ушёл, как принято писать, «унеся с собой часть меня».

А я, 18-ти летний, остался, намерившись научиться жить в новом мире. Вернее, как гласит ещё один устоявшийся штамп, «выживать». И окунулся в среду, где окружающие стали если и не врагами, то «самизасебяшными», где грабили на вокзалах и на улицах, умирали от поганой водки и передоз, где уехав в отпуск можно было вдруг стать гражданином другой страны по факту нахождения там, а устроившись на работу можно было не видеть зарплаты полгода, сидя в промасленной робе у еле тлеющей печи в холодном цеху.

И это стало нормальным. А люди вокруг, кстати, начали вдруг с удивлением оглядываться и понимать, что на них не иначе, как навели морок, от которого они, как от наркоза, отошли. И наряду с плохим, было и очень много хорошего. Потому что хорошее из наших людей трудно вытравить. И ещё один беспечный, философски настроенный улыбчивый юноша, кажется, не захотел уходить в будущее вместе со мной и решил остаться в том замасленном одеянии, в промёрзлом цеху, наполненном запахами сварки и жженого масла, очарованный Желязны, «Твин-пиксом» и «X-files», преисполненный стихами и песнями, весь восторженно погружённый в таинство создания своего первого романа.

А потом я, 21-летний, едва защитив дипломный проект на дикую для гуманитария тему "Системы водоотведения на шахтном участке", внезапно и без особых усилий оказался на факультете журналистики, где в меня полились оторванные от реальности идеи свободы прессы и совести, других возможных свобод, которые оказалось невозможным не принять, настолько они казались притягательными. И эта волна несла меня через границы, сквозь бесконечные влюблённости, сквозь пафосные антиклерикальные статьи и памфлеты против анахроничных коммунистов, наполняла меня ворохом идей от Кроули и восточного мракобесия до строгой протестантской этики и светского гуманизма. Я был самым желанным клиентом в книжных лавках Донской Публички, и мне абсолютно не мешало то, что знания, которые я получаю из разных источников, между собой слабо сочетаются. Далее стряслась в моей жизни провинциальная вольница в информационной оппозиции, заброшенная на три года из-за череды совершенно кошмарных и клинических отношений и мытарств безработного защита диплома, первые опыты себя в качестве политтехнолога. После почти полного личностного коллапса, вызванного очередным катастрофическим разрывом незрелых отношений, в которые бросает инстинкт продолжения рода, я сбавил обороты и остановился, призадумавшись. А тот я, разудалый пафосный журналюга-ловелас, кажется, помчался дальше, полный хаоса и энтузиазма.

Призадумываться было от чего. Нешуточно стало казаться, что миром вертят мерзавцы и упыри, и как-то даже стало неловко перед самим собой, что я так долго этого не замечал. Задумываться, кстати, помогал третий глаз, снова появившийся в моей жизни. Стеклянный глаз камеры, который беспристрастно смотрел на мир, запечатлевая всё, что происходило вокруг. Ну и, конечно, Интернет, который внезапно осиял меня знанием. Как-то, почти помимо моей воли, издались и ушли в коллективное бессознательное пара моих книг. Почти так же, расцвели и ушли в небытие пара газет, где мне посчастливилось порулить. Та же судьба ждала две яркие и мощные истории любви, такие разные, так много мне давшие и так много отнявшие.

А потом пришёл «вандеряр» – год скитаний. Год полный кризисов и эмоций, разочарований и потерь. Год, потребовавший от меня такого эмоционального и физического напряжения, такой концентрации и самоотдачи, что в какой-то момент оказалось, что энергии во мне осталось не больше, чем в высохшей мочалке.

Но и он закончился. И на его излёте я, на пути в Икстлан, как и положено воину, остановился передохнуть один. Один ли? Ко мне всё чаще приходят тот 15-летний, тот 18-тилетний, тот 21-летний, и тот, которому уже 20+... Они славные ребята. Один в промасленной робе корявым почерком строчит на замасленном обрывке бумаги новый стих, в перерывах между работой читая Гесиода, готовясь к сессии. Другой то и дело ввязывается со мной в спор по поводу и без, обкатывая на мне пафосные речевые обороты, которые он утром будет строчить в «Вечёрку». Третий просто смотрит на эту компанию своими широко раскрытыми ясными глазами, в которых так и читается недоумение: неужели же из него могли получиться такие непохожие на него личности, в особенности вот этот мужик, выглядящий одиноко, устало, разочарованно и немного зло.

Ничего, братан, не суди по оболочке. Там внутри всё тот же ты, даже более похожий на тебя, чем эти оболтусы. Я так же, как и ты, наивен, и верю в людей, что все они мне друзья, а не занятые собой эгоисты, и верю в счастливую взаимную любовь, и в мир, в котором Алиса Селезнёва живёт в коммунизме. Я так же, как и ты, не умею устраивать свою жизнь, потому что мне ничего особенно здесь не надо. Да и не злой я, просто поспать надо, а некогда, потому что ответственность – вот слово то! – висит всё время. Но это всё пустяки. Просто, кажется, пора пересекать биологический экватор жизни, и это делает немного сентиментальным, если не сказать – психопатом.

Конечно, берут сомнения, но всё говорит за то, что вы, хлопцы – единственные близкие люди, которые у меня остались. Вот с вами и будем отмечать весеннее равноденствие.

На фото: в цеху ремонтно- механического завода.